Но обещания своего не сдержал.
Однако сердиться на Буркова не пришлось: то, что не сделал он, сделали читатели. Заметка, написанная обо мне, под заголовком «30 тысяч поединков» была напечатана во многих газетах страны. На меня обрушился поток читательских писем, и почти в каждом из них была вырезка опубликованной заметки. Надо отдать должное журналисту: заметку он написал сжато, свежо, без вранья и прикрас.
Письма читателей… Вот они — целая стопка. Написанные в доверительном тоне, они раскрывали передо мной судьбы незнакомых людей, разных по возрасту, занятиям, пристрастиям, раскрывали драматизм жизни, участливое отношение ко мне, к моей работе. Читая эти письма, я слышал живой взволнованный голос человека и мог без труда представить его внешность, возраст и даже выражение лица.
Один автор из Киева — человек, вероятно, решительный и очень смелый — написал так:
«Все, что рассказал о вас В. Бурков, меня потрясло. Садитесь немедленно за стол и пишите книгу. И, пока она не напишется, никому не рассказывайте о ваших приключениях. Вы слышите? Никому!»
Хорошее предложение, но ведь для написания книги нужны талант, время, обширные знания. Хорошие книги пишутся годами. В этом, мне кажется, секрет их долгой жизни. Вспомните хотя бы знаменитого Флобера. С каким старанием отделывал он каждую фразу, каждый образ в своих романах «Саламбо» и «Мадам Бовари»! Даже Алексей Максимович Горький, великий Горький, завидовал его терпению, несокрушимой воле и откровенно признавался, что хотел бы писать, как Флобер.
Допустим, и я взялся бы за перо. И что вышло бы из-под него? Какая-нибудь жалкая побрякушка, книжка-поденка. Нет уж, лучше ловить змей. Тут, как говорится, я в своей стихии.
Вот письмо из Сухуми.
«Дорогой Иван Иванович!
Какое-то время назад я прочитал в газете «Советская Абхазия» статью В. Буркова «30 тысяч поединков». Эта статья очень поразила меня. Дело в том, что на свете я больше всех живых существ ненавижу змею. Еще в молодости я уничтожал всех змей, когда мне удавалось это сделать. Я поражаюсь, что вы подвергаете себя смертельной опасности без особой необходимости. (Мне так кажется. А, может быть, и была необходимость). Я понимаю, конечно, что увлечения и страсть имеют большую силу, но в деле ловли змей это все же опасно.
Дорогой Иван!
Вы уже человек не молодой, а я старше вас. Скажите, разве нам не следует дорожить жизнью в таком возрасте? Разве вам не хочется видеть достижения науки и техники и отдыхать в старости спокойно? Дружба со змеями всегда опасна, несмотря на ваш большой опыт в этом деле. Вы не думайте, что я советую бросить ваше любимое занятие. Нет, и еще раз нет! Просто в мою душу закралось какое-то беспокойство о вас.
Если вам не трудно, прошу ответить на следующие вопросы:
Как реагирует ваша семья на проживание в доме со змеями?
Еще долго ли вы думаете продолжать ловить змей?
Из ваших увлечений я выбираю только ловлю рыбы. Я думаю, нам не будет скучно посидеть рядом и ловить рыбу день и ночь. Это куда лучше, чем подвергать себя опасности ловить змей.
Вот и все. Прилагаю при этом вырезку из газеты со статьей Буркова, которая заставила меня написать это письмо».
К сожалению, не все письма были такими безоблачно-веселыми.
Узнав из заметки В. Буркова о целебных свойствах змеиного яда, один житель Кустаная обратился ко мне с просьбой выслать ему «кусочек яда, чтобы полечить свою старуху от гипертонии». Ни много, ни мало — кусочек яда! А ведь таким «кусочком» можно отправить к прадедам по меньшей мере сотню людей.
Грустно было читать это письмо. Грустно от сознания своего бессилия помочь человеку в его несчастье.
И в заключение еще одно письмо — из Риги.
«Вам пишут Савичев Евгений и мой друг Улдис Калнинь. Мне от роду 23 года, ему 25 лет.
Теперь, когда мы представились, разрешите объяснить, почему мы вас беспокоим. Дело в том, что как-то в газете «Советская Латвия» мы прочли статью о вашей работе со змеями. Мы очень большие любители природы, животных, птиц и даже пресмыкающихся. Вообще, у нас с Улдисом одинаковые взгляды на жизнь и стремления. Поэтому я расскажу немного о себе одном.
Я с малых лет мечтал стать зоологом… Но… по иронии судьбы оказался (как и мой друг) всего лишь в заключении. Не подумайте, пожалуйста, что мы действительно закоренелые преступники. Просто — нелепая случайность. Оба очень жалеем о случившемся, но увы! Как говорится, после драки кулаками не машут.