Недавно встретил я в городе Саянске старого своего друга Жукова.
Много переловили мы с ним всяких зверей, потом занялись другими делами, дороги наши разошлись, и лет пять мы не встречались.
И до чего же приятно увидеть вдруг близкого человека, услышать его голос, пожать ему руку, вволю с ним наговориться!
У каждого из нас за плечами большая жизнь, есть что вспомнить. И проговорили мы с Жуковым за горячим самоваром до поздней ночи.
Он не мог жить без привычной тайги и работал лесником, далеко от Саянска. И утром предложил мне:
— Поедем, друг, ко мне в сторожку. Тряхнём стариной, с ружьишком походим. Хочешь?
— Конечно, хочу!
И мы отправились верхом в глухую тайгу, к маленькой избушке лесника, до которой добираться нужно было дня три.
Приехали под вечер. Жуков вошёл в сени и всплеснул руками:
— Вот злодеи! Поросёнка загрызли, подкоп сделали. Только кишки да нога валяются!
— Кто ж тут орудовал? — спросил я, слезая с коня.
— Да волки! Вот проклятущие!
Прошли мы от дома по следам шагов триста, нашли объеденную голову поросёнка.
— И, скажи ты, словно выслеживают меня звери! Чуть отлучусь, непременно шкоду сделают. В прошлом году лиса двух кур утащила, теперь вот волки поросёнка задрали.
— Горюй не горюй, а поросёнка не воскресишь. Давай-ка вспомним, как волков брали. Надо же двум старым звероловам рассчитаться с ними по заслугам! Капканы есть?
— Заржавели без дела, грош им цена. Только и годятся на свалку!
— Может, крючки есть? Ты ведь старый рыбак.
— Крючки есть. Да на что они тебе?
— Ты говорил: тряхнём стариной! Вот я и хочу тебе напомнить, как надо волков ловить.
Пока Жуков кормил кур, самовар ставил, я привязал к крючкам по куску проволоки, словно щук собирался ловить, нанизал на каждый крючок по куску мяса. Все куски проволоки прикрепил к канату.
Мы отнесли эту снасть на то место, где нашли голову поросёнка, привязали канат за пенёк. А чтобы вернее приманить волков сюда, опалили три козьи шкуры и обжарили на костре козью голову.
— Приманка аппетитная, — сказал Жуков. — Только придут ли волки на это место? Уж больно они осторожные, черти!
— Как говорится, утро вечера мудренее! — сказал я. — Пойдём-ка с дороги чайком побалуемся.
Мы ужинали и пили чай в сумерках. И вдруг где-то вдали послышался вой волков.
— Собираются на пирушку, — прислушиваясь, сказал Жуков. — Ну, поглядим, поглядим, Алексеич, чего стоит твоя выдумка! А помнишь…
И начался у нас долгий вечер воспоминаний. Спать не пришлось: незаметно просидели всю летнюю ночь до рассвета.
Жуков глянул в окно, убрал посуду со стола, и мы пошли проверить ловушку.
Большая, старая волчица стояла и смотрела на нас в испуге, но с места не двигалась. Она была похожа на чучело, которое сделал искусный мастер, только глаза её говорили, что она живая. Да изо рта у неё торчала проволока, которую я привязал к крючку.
Мы связали волчицу и принесли домой.
— Сдам шкуру, пятьсот рублей получу — вот и поросёнка куплю! — размечтался Жуков.
— Так и сделай! А теперь в тайгу веди, с ружьишком погулять! Тоскую и я по тайге не меньше твоего!
Мы взяли в дорогу по куску хлеба и отправились в саянскую — смолистую, кедровую — тайгу.
Росомаха, которую я не смог поймать
Зимой, по первому снегу, я приехал в охотничий колхоз, который был расположен среди двух горных кряжей на самом берегу далёкого Берингова моря.
В колхозе жили чукчи. Все они были хорошие охотники, и я быстро заключил с ними договор на поставку пушнины.
Охотники уговаривали меня остаться у них на ночь. Но я торопился домой, на Преображенскую факторию, и выехал, когда уже стало темнеть.
Погода была отличная. Собаки хорошо отдохнули и неслись с такой быстротой, что я крепко держался за нарты.
За час мы прошли полпути. Вдруг вожак отчаянно взвизгнул, и вся упряжка рванулась в сторону. Собаки залаяли и сейчас же кинулись в драку.
Я вылетел на снег, бросился с ружьём к упряжке; мой вожак, у которого из ноги сочилась кровь, держал зубами за шею большую, неуклюжую росомаху.
Хищница не сдавалась. Она вырвалась и так куснула вожака, что он с жалобным визгом повалился в сугроб. Собаки поспешили на помощь, но упряжка мешала им свободно передвигаться.
Я давно уже не ловил росомах, и у меня мелькнула мысль взять зверя живым. Бросился к нартам, хотел стащить полость и накрыть ею зверя, но ещё одна собака, сильно укушенная росомахой, упала на снег, Упряжка рванулась, собаки сбили меня с ног.