Но откуда появилось изображение льва во Владимиро-Суздальском княжестве? Некоторые ученые полагают, что оно было заимствовано из западноевропейской геральдики, ибо, дескать, изображения нанесены на боевые щиты - принадлежности рыцарства.
Известно, что лев прославлялся еще в искусстве древнего и средневекового Востока. Образ льва в определенное время ассоциировался с образом могущественного царя, пока с развитием культа льва не превратился в злое начало, враждебное всем добрым поступкам. Пример тому - эпос о Геракле. Такова же его эволюция в Сирии, Египте, Урарту, Иране и соседних с ними странах. Образ льва, отражая то силу и храбрость, то могущество, а иногда даже и зло, прошел через определенные исторические этапы, причем не всегда хронологически последовательно.
Несомненно, образ льва должен был со временем проникнуть и в христианство. Но в христианстве он отождествляется со святыми, символизирует Христа. Именно этим объясняется его популярность в Армении, Грузии, Болгарии, в Древней Руси X - XI вв. Здесь лев стал изображаться в виде традиционного хранителя. Подобное можно сказать и о владимиро-суздальском искусстве. Мы встречаем изображения львов в Успенском и Дмитриевском соборах во Владимире, в церкви Покрова-на-Нерли, во многих других соборах. Всюду львы, украшая в основном врата, были традиционно-охранительными эмблемами.
Интересно отметить, что в трактовке этих животных владимиро-суздальскими мастерами проявилось определенное своеобразие. Этот свирепый зверь стал выглядеть вполне добродушно.
Но есть и другая сторона развития культа льва. С давних времен, еще в Византии (V в.), Армении (VI - VII вв.), изображение льва было символом власти, несокрушимого могущества. Гербовые эмблемы львов находят на тронах, вещах, монетах правителей.
Идея сильной княжеской власти особенно подходила сыновьям Юрия Долгорукого - Андрею Боголюбскому и Всеволоду III. Стремясь к централизации, национальному единству, князья были очень разборчивы в эмблематике. Для их великой идеи централизации уже, вероятно, было недостаточно своего родового герба - трезубца. Из всех известных князьям геральдических образов наиболее подходил, видимо, образ льва.
В рельефной композиции «Вознесение Александра Македонского» на стене Дмитриевского собора Александр держит в руках двух львят. Изображение льва на щите св. Георгия говорит о появлении новой гербовой эмблематики, развитие которой было прервано татаро-монгольским нашествием.
В той сложной исторической обстановке было не до эмблематики, но все-таки образ льва не исчезает совершенно. В «Молении Даниила Заточника» (XIII в.) есть такие слова: «Лев рыкнет, кто не устрашится?».
С возрождением монетной чеканки XIV в., в отличие от монет других княжеств, где изображались всадники, драконы, кентавры и прочие - чаще мифические - животные, на монетах владимиро-суздальских князей преобладает изображение льва.
Отсутствие единого символа для чекана на Руси говорит о постоянных поисках, изменении эмблемы в связи с внутренними процессами, происходившими в государстве. Эта взаимосвязь между переменой изображений на монетах и изменением в политических отношениях внутри страны и за ее пределами изучена пока что недостаточно.
Большое разнообразие эмблем интересно еще и следующим: если Москва претендовала на роль наследницы Великого княжества Владимирского, то, естественно, должна была унаследовать и владимирские эмблемы. На самом же деле все обстояло сложнее. Возвышение Москвы происходило в иной международной обстановке, на ином политическом фоне, требовавшем более сложной эмблемы, чем простое воспроизведение старого герба. Лев к этому времени, очевидно, уже не представляется символом власти, охраняющим добро; в литературных источниках и на тогдашних монетах ему приписываются иные, далеко не добрые качества. Наиболее прочно изображение льва продолжало сохраняться во Владимире, Суздале, Ростове, так что герольдмейстеры в XVIII в. не вводили новую эмблему для Владимира, а лишь закрепили старую, вековую.
То, что во времена Ивана IV владимирская эмблема отсутствует на его печати, троне и пр., не должно вызывать удивления. Ведь вокруг государственного орла размещались печати областей, а Владимир считался стольным городом наравне с Москвой. В титулах московских царей звание «Владимирский» стоит впереди «Московский» вплоть до Михаила Федоровича. Лишь при Алексее Михайловиче «Московский» ставится на первое место [6].
Дальнейшая судьба владимирской эмблемы типична. Как и многим другим, ей добавили монархические и религиозные атрибуты: увенчали короной, а льву в передние лапы дали длинный четырехконечный крест. В таком преображенном виде она предстает в «Титулярнике» 1672 г. Основа же ее в течение семи веков оставалась неизменной - лев, стоящий на задних лапах.