Доктор Дебихина, отрекомендованная Денисом Альбертовичем как «полная дура», оказалась абсолютной противоположностью Ирины Константиновны, как внешне, так и внутренне. Злобно сверкая глубоко посаженными глазками, она с ходу начала жаловаться Данилову на плохую атмосферу в отделении, тиранию заведующего, вредность врачей и нерадивость сестер.
— Зачем вам здесь работать? Шли бы в другую больницу, ведь на нашей свет клином не сошелся! Вы у нас не материал соберете, а сплошной негатив! Вы просто не представляете, куда вас занесло…
В обычной ситуации Данилов дальше слушать бы не стал и вообще свел бы общение с неприятной женщиной до минимального минимума, но сейчас пришлось делать круглые глаза, качать головой и подавать реплики, побуждавшие собеседницу к продолжению своего ядовитого монолога.
— Люди могут соврать, а цифры не врут! Возьмите статистику и посмотрите, сколько на каждом из этих умников висит покойников. А у меня, чтоб вы знали, пациенты умирают очень редко. Почему? Да потому что я в каждого вцепляюсь вот так! — Дебихина вытянула вперед руки и потрясла костлявыми кулаками. — Вцепляюсь и тяну! А эти, — она мотнула головой в сторону двери, ведущей из ординаторской в зал, — работают спустя рукава, как придется, но постоянно пытаются выставить меня дурой. Заведующий, вместо того, чтобы навести порядок, идет у них на поводу. Он мне однажды прямо на пятиминутке сказал: «Марина Степановна, вам нужно подучить теорию». Какую, спрашивается, теорию? Я эту теорию давно изучила на практике! У меня есть такой же диплом, как и у всех, а во вкладыше — ни одной тройки! Просто, если мне что-то непонятно, то я так и говорю, а не делаю умное лицо, как другие врачи. От умного лица толку не будет…
Данилова восхитило выражение «Я эту теорию давно изучила на практике!». Истинный перл, надо бы запомнить.
— Две комиссии у нас были по причине запредельной летальности, одна за другой, носом землю рыли и ничего не нашли! Спросите меня — почему?
— Почему же? — Данилов изобразил лицом великую заинтересованность.
— Да потому что никто ничего находить не собирался! — Дебихина торжествующе ухмыльнулась. — Только делали вид, что ищут — надо же как-то отреагировать на высокую летальность. А когда я говорю, что нужно работать на совесть, то мне тут же затыкают рот. Я здесь пария, представитель низшей касты. Мне даже сестры хамят, поскольку знают, что ничего им за это не будет.
— А кто входит в высшую касту? — поинтересовался Данилов.
— Фамилий я вам называть не стану, потому что я не сплетница, — с гордостью ответила Дебихина. — Да и вы пока еще ни с кем не знакомы. Но вы сами разберетесь. Обратите особое внимание на тех, кто после смены надолго застревает в кабинете заведующего…
Данилов понимающе улыбнулся и щелкнул указательным пальцем по шее.
— Хуже! — нахмурилась Дебихина. — Они переписывают истории болезни. Любимчикам заведующий после каждой смены говорит, что нужно исправить, вот так он о них заботится! Вы когда на дежурство выходите?
— Уже завтра.
— Вот и понаблюдайте, — Дебихина осклабилась, показав кривые, прокуренные до густой желтизны, зубы. — А может он и вас после смены к себе пригласит, вы же доцент!
Слово «доцент» прозвучало у нее как ругательное.
— Навряд ли пригласит, — усомнился Данилов, радуясь тому, что наконец-то в вываленной на него куче дерьма мелькнуло нечто, похожее на жемчужину. — Послезавтра же воскресенье или заведующий сам будет дежурить?
— Будет — не будет, а утром непременно заявится. Он любит все держать под контролем. Только толку от его контроля — ноль с хвостиком…
«Что это за посиделки после смены в кабинете заведующего? — думал Данилов, одновременно слушая Дебихину. — И ведь она не врет, люди обычно не врут о том, что легко проверить. Врачи на самом деле вносят изменения в истории болезни или занимаются чем-то другим? Однако, наш Денис Альбертович не настолько прост, как это могло бы показаться на первый взгляд…».
Больше ничего интересного в день знакомства с отделением Данилов не узнал. За время его двухчасового пребывания никого не привезли и никто не ухудшился, так что возможности оценить работу сотрудников не было. Явился зам по аир, но его визит был сугубо формальным — прошелся по отделению, пробыл несколько минут в кабинете заведующего и ушел. Наблюдая за обычным врачебным обходом или за выполнением медсестрами плановых назначений, полноценного впечатления о реанимационном отделении не составишь. Данилов заметил лишь то, что доктор Дебихина обходила пациентов не подряд, а выборочно — к одному подойдет, другого пропустит. Обычно дежурные врачи делят пациентов по «территориальному признаку» — эта часть отделения твоя, а вот эта — моя. «По головам», точнее — по диагнозам, пациентов делят только в том случае, если один врач по знаниям или опыту существенно превосходит другого. Например, если один из дежурных — клинический ординатор. Но Дебихиной на вид все сорок пять, хотя на «ягодку опять» она совершенно непохожа — сутулая, сухопарая с ранними морщинами на лице. Значит, она действительно полная дура.