— Выходной в тот день был… Шура эта пришла со Степаном и Олег, наш сродственник…
— Баршев?
— Ага! В «дурачка» резались, потом мой за белой сбегал… Потом телевизор смотрели — на дворе как раз дождик начался.
— Простите, а вы ничего не заметили в поведении Кравчуков? Не ссорились они?
— Чего не было — сказать не могу.
— Значит, ничего? — настаивал Вадим.
— Шура вроде невеселая была, молчала все. А так — ничего.
— Вы не знаете, как они жили?
Женщина пожала плечами:
— А кто их знает! Мы редко виделись… С Кирей они душа в душу жили. Шура — она вот какая услужливая. Только бездетная она. Все хотели мальчика усыновить, — женщина вздохнула, — утонул Кирилл-то… И с этим вроде ничего, мужик самостоятельный, не какой-нибудь… Шура больше с Полиной дружила, с соседкой. Может, она что знает…
На Плотнику Вадим попал под вечер. Ребятишки, гонявшие мяч в проулке, показали, где живет «тетя Поля, которая поваром работает». Вопреки предположению Северцева Полина оказалась худенький женщиной с маленьким бледным лицом. Она и добродушного вида толстяк в майке копали грядки в огороде.
— Кажется, я правильно попал! Здесь живут Беловы? Здравствуйте! Моя фамилия Северцев, я из милиции, следователь.
— Милости просим!
— Мне бы хотелось поговорить с вами об Александре Кравчук.
— Тогда, может быть, в дом пройдем?
— Зачем? Можно и здесь.
Они прошли под старую яблоню. Полина присела на скамейку, а ее муж стал рядом, уткнув лопату в землю.
— Александра, кажется, была вашей подругой? — спросил Вадим.
— В школу бегали… И жили рядом: их дом наискосок через улицу.
— С первым мужем у нее что, несчастье случилось?
— Утонул. Не смог выплыть, — сказал Белов. — Осенью охотиться на озеро ездили. Лодка перевернулась…
— А Александра?
— Пожила она одна, поди, с год, переживала все. А потом этот подвернулся. Нас, баб, только пожалей, приголубь… Вышла… на свою голову.
Северцев поднял бровь: вот как?
— Сначала, видать, ничего жили. А тут встретила ее на пруду, белье полоскала. Она меня вроде бы сторонится, а у самой синяки под глазами.
— Ты хоть не расписывай, — вмешался Белов, — семейное дело… Все они нынче чуть что… крику не оберешься. Вы, товарищ Северцев, не очень-то верьте бабам.
— Ты не говори, — перебила его жена, — Шура не такая. Раз прибежала ночью в одной рубашке, плачет… Бьет, говорит. Каждый день шипит: «Когда ты сдохнешь, хромоногая стерва!» Шура-то хроменькая была…
— Ну, пошла, — махнул рукой Белов, — что теперь об этом? Мужик и так сам не свой, переживает.
— Переживает!.. Черта с два переживает, — возмутилась Полина, — все ему, дьяволу, теперь достанется. Одних денег сколько… Кирилл-то у нее, товарищ следователь, на руднике работал, жалованье большое получал. И премии все время. Опять же сад у них вон какой — тоже копейка… У нее на книжке было…
Она назвала цифру.
— Ничего себе! — удивился Белов.
— Да, сумма большая, — с расстановкой произнес Вадим.
«А ведь Кравчук уверял, что с женой дружно жил», — размышлял Северцев, широко вышагивая вдоль пруда.
Северцев почти не находился в отделе. Рано утром, прихватив общественников, он исчезал на весь день. На вопросы, как подвигается дело, отвечал уклончиво.
— Кажется, я нащупываю кое-что интересное.
Ему даже не удалось сыграть с капитаном партию-другую в шахматы. Полевской, которому не везло в последнее время, надеялся взять реванш, но Вадим отмахивался — некогда. Сегодня, Северцев находился в приподнятом настроении. Он только что получил увеличенный в несколько раз снимок: сероватая поверхность и на ней — темная, краями вверх полоска. «Следователь не имеет права ставить свою подпись, если он не уверен на все сто процентов», — вспомнились ему слова, которые часто говорил начальник школы милиции. — «Что ж, сто так сто!»
Взгляд его упал на шахматы. Лукавая улыбка поползла по губам. Он поднял телефонную трубку:
— Анатолий Евгеньевич, а у вас сегодня есть шанс отыграться!
— Закончил дело? — старший следователь, как всегда, безупречно выбритый и наутюженный, быстро вошел в кабинет. — Поздравляю! А ну-ка, чем ты ударишь по Прокину? Где твоя неопровержимая улика?
— Да уж ударю… Век не забудет, — усмехнулся Вадим. — Я переквалифицировал преступление. Обвинение будет не по 217, а по 88 статье!
— Умышленное убийство? — удивился Полевской. — Вот это номер!
— Посмотрите эти показания…
Полевской бегло пробежал несколько страниц дела и пристально посмотрел на Северцева.