(Из-за подавленного состояния г-на Бовари дознание проводилось в спальне дома г-на и г-жи Омэ, где находился г-н Бовари, соблюдая постельный режим. Эта запись разговора — всего лишь черновик, она не имеет ценности протокола допроса. Здесь приведены слова г-на Бовари из личной беседы в присутствии заинтересованного лица.)
Значит, ты тоже с Флобером и дʼЭрвилем был в коллеже? Нет, к сожалению, я тебя совсем не помню, ведь нас было так много. Да и недолго я оставался в коллеже. Мне там было плохо, и мать забрала меня оттуда через несколько месяцев.
(…)
Что ты хочешь от меня услышать? Мы жили хорошо. Почему она приняла этот яд? Я совершенно ничего не понимаю. Она меня любила, я в этом уверен, она доказывала мне это тысячу раз. Правда, последнее время мне иногда казалось, что она любит меня меньше, чем раньше.
(…)
Почему-то она чувствовала себя несчастной. Что бы я ни предпринимал, она всегда оставалась недовольной.
(…)
Я ее обожал, я работал, давал ей все, что она хотела. Что еще я мог сделать?
(…)
Деньги? Это правда. (Он залился слезами.) Этот ужасный господин Лерё со своим товаром заставлял ее тратить огромные суммы, а потом без моего ведома заложить наш собственный дом. Именно он причина всех наших бед.
(…)
Несчастный случай? Нет. Я имел неосторожность подписать на нее доверенность на право проведения за меня любых финансовых операций, и, наверное, этот роковой документ погубил ее. Почему она скрыла от меня, что заложила наше имущество. Она в первую очередь должна была довериться мне, и тогда мы вместе сумели бы все преодолеть! (Снова слезы.) Увы! Она привыкла ничего мне не рассказывать.
(…)
ДʼЭрвиль уже спрашивал меня об этом: нет, у меня дома никогда не было мышьяка. Как она его достала? (Слезы.) Я ничего не знаю, я мало знал о ее жизни. Что касается письма, в котором она говорила о намерении покончить с собой, то я нашел его у нее в секретере. Не знаю, где оно. От переживаний я, наверное, оставил его у себя дома. Его можно поискать там.
(…)
Сейчас господин Омэ и его жена занимаются мною. Моя мать предложила мне свою помощь — она хочет переехать в Ионвиль и вести мое хозяйство.
(…)
Подходит ли мне это? (Он опять залился слезами.) Нет!.. Я хотел бы остаться один, а потом найти другую жену. Я так любил Эмму!..
(Дознаватель и заинтересованное лицо договорились, что запись беседы будет переработана в официальный протокол и г-н Бовари подпишет его, когда будет в состоянии сделать это.)
4. Г-Н ЛЕРЁ, ТОРГОВЕЦ МОДНЫМИ НОВИНКАМИ В ИОНВИЛЕ
Да, я коммерсант, родился в 1810 году в Марселе, лет десять назад обосновался в Ионвиле как продавец тканей и модных товаров. Я представляю три лучших дома из Руана: «Труа Фрер», «Барб дʼОр» и «Гран Соваж». Мой магазин находится чуть дальше по главной улице, по правую сторону. Наверху у меня контора, куда надо подниматься по лестнице. Там я веду свои дела.
Я не знаю, были ли причиной драмы покупки, сделанные у меня мадам Бовари в течение нескольких лет. Если это так, то я был бы искренне огорчен.
Мадам Бовари была необыкновенной женщиной, месье. С самого своего приезда в Ионвиль, несмотря на то что у нее был муж и дом, которому позавидовала бы любая женщина, она начала скучать. Наши разговоры начинались всегда одинаково: «Сегодня мне ничего не нужно, господин Лерё». После чего она скупала половину лавки! Причиной покупок галантереи, белья, иногда мебели была ее праздность. За один месяц она могла заказать у меня готическую скамеечку для молитвы, кашемировое платье, учебник итальянского языка и вдобавок лимонов на четырнадцать франков, чтобы чистить ногти! На эти покупки она подписывала мне долговые расписки, но вопрос об их оплате никогда не вставал.
Затем господин Бовари имел неосторожность подписать ей доверенность, и она стала выдавать векселя на имя четы Бовари. Не знаю зачем именно, но по каким-то делам она часто ездила в Руан. Ее счет у меня рос день ото дня, но речь шла уже о выданных кредитах, а не о покупках. Я не думал о том, чтобы отказать ей и сейчас понял, что был тогда неправ! Однако мои векселя уже достигли огромной суммы в три тысячи франков, и я счел невозможным ссужать ее деньгами и далее. Тем более что господин Бовари, не зная о долгах, сделанных его женой, тоже начал занимать у меня деньги! Мне надо было срочно погашать кое-какие платежи, и я подал на арест имущества.
Что она делала с деньгами, которые брала у меня в долг? Сначала она оформляла свой интерьер, покупала мебель, безделушки, кое-какие туалеты. Наверное, следует расспросить об этом ее мужа и двух знакомых, которые, кажется, были у нее в то время, это господин Родольф и господин Леон.