— Откуда ты это знаешь, маленькая плутовка? Понимаешь ли ты важность того, что сейчас сказала?
— А я хочу задать вам еще один вопрос, и очень важный: вы кого-нибудь любите? Вы уже были женаты?
— Нет, — ответил Реми, — но тебе-то что за дело? А ты сама кого-нибудь любишь?
Она отпустила его руку.
— Иногда люблю Жюстена, — заявила она. — А иногда не люблю. Вот сейчас я люблю вас.
— Погоди-ка, глупышка, скажи сейчас же, что ты знаешь о мышьяке!
Но ее уже и след простыл.
Наступала ночь, а вокруг все громче звучала капель. Послышались бубенцы — это из Руана возвращалась «Ласточка». На постоялом дворе появился хромой Ипполит, он светил перед собой фонарем и готовился разбирать посылки, сложенные под брезентом. Из трактира доносился глухой стук бильярдных шаров — это играли два коммивояжера, застрявшие здесь из-за непогоды. Напротив, в лавке аптекаря, кто-то зажег свечу рядом с цветными сосудами, и на улицу из витрины лился глубокий красный и зеленый свет. Рабочий день маленького Жюстена в аптеке закончился, и он пошел улицей к кухне Омэ, где его тоже ждали хлопоты.
Реми стоял на улице, в темноте и слышал, как звякает ложками и тарелками семейство Омэ, заканчивая свой ужин. Пламя свечи в витрине аптеки вдруг заплясало, приоткрылись ворота, и из них показался Жюстен. Крадучись, как кошка, он направился куда-то, обходя лужи.
Куда он собрался?
Жюстен шагал к крытому рынку и церкви, и Реми перешел улицу, чтобы проследить за ним. Один, а затем второй, они вошли в ограду кладбища, окружавшего церковь. Вокруг все было безмолвно и покрыто темнотой. Лишь с окраины городка слышалось дыхание освободившейся ото льда реки, и издалека доносился лай собак на псарне Юшет. «Самое время промчаться Хеллеквинской Охоте», — подумал Реми, хотя и не очень-то верил во все это.
Из-за островерхой колокольни выплыла луна. Она залила все вокруг серебристым светом, и тогда полицейский разглядел возле могилы стоящую на коленях и сотрясающуюся от рыданий фигуру. Могила Эммы Бовари или кого-нибудь другого? Завидев его, человек вскочил и хотел удрать, но было поздно: Реми набросился на него и прижал к церковной стене. Это был Жюстен.
— Отпустите меня! — завопил он. — Это я, Жюстен, провизор господина Омэ!
— Вот именно тебя-то я и ищу, дурачок! — крикнул Реми и зажал ему рот руками, чтобы тот не орал. — Что ты тут делаешь в ночи, да еще и ревешь, как белуга?
— Ничего, клянусь вам!
— Погоди! Теперь, когда мы с тобой одни, ты мне скажешь точно, что произошло с мадам Бовари.
— Что произошло? Где?
Луна тонким серебристым лучом осветила лицо Жюстена.
— Говори! Ты бледен, как мертвец.
— Я?
— Как мертвец, говорю тебе. Давай, выкладывай все начистоту!
— Я ничего не знаю.
— Хочешь в тюрьму угодить?
— Почему это?
— Из-за мышьяка!
— Как, из-за мышьяка?
— Ты дал мышьяк мадам Бовари. Господин Омэ подал жалобу, в которой обвиняет тебя в том, что ты самовольно выдал яд.
— Он меня обвиняет?.. Но он же обещал…
— Скажи мне правду! Ключ от лаборатории господина Омэ был действительно оставлен на двери?
— Нет.
— А где он был?
— На жилете господина Омэ, как всегда.
— Тогда каким образом мадам Бовари получила мышьяк?
— Я больше ничего не знаю, месье.
— Ты что-то видел, да или нет?
Молчание.
— А если господин Омэ обвинит тебя, что ты украл мышьяк, чтобы дать его мадам Бовари?
— Он солжет, месье.
— И тем не менее, он тебя обвиняет. Во флаконе не хватает яда, и он говорит, что это ты его взял.
— Он лжет.
— Аббат Бурнизьен утверждает, что ты был влюблен в мадам Бовари, что ты был готов ради нее на какое угодно безрассудство!
— Я никогда не давал мышьяк мадам Бовари!
— Надо, чтобы ты это доказал!
— Я ничего не делал!
— Докажи!
— Это правда, я считал мадам Бовари очень красивой, приятной, она так хорошо одевалась, так чудесно пахла, но никогда не обращала на меня внимания. Ну ладно, я вам все скажу… В тот вечер, про который я вам говорил, она вообще не приходила к господину Омэ. Она мне не угрожала, она не просила у меня яд. Я соврал. Господин Омэ выдумал эту историю и приказал мне рассказать ее вам. Он не хотел, чтобы его обвинили в небрежном ведении учетных книг. Он меня заставил.
— Ты уверен?
— Да.
— Ты подпишешься под своими словами?
— Пожалуйста, не говорите об этом господину Омэ! Он меня тотчас же выгонит!
— Но если не ты, то кто тогда дал яд мадам Бовари?