— Ваше впечатление?
— Пока трудно судить, товарищ генерал. Вчера Павлов был ошеломлен и растерян. Он, по-моему, человек ума живого, умеющий просчитывать ситуацию…
— Ну что ж, посмотрим. Впереди еще много работы. Главное, — заметил генерал, — достоверно и полно определить круг всех вопросов, которые интересовали разведку. А также то, что мог знать и выдать им Павлов.
Начальник управления дал согласие на арест Павлова и отпустил майора.
В тот же день Павлова вновь доставили в кабинет следователя. Сейчас он казался куда более спокойным. «Но когда Павлов усаживался за свой столик, было заметно, как по-прежнему дрожат его руки, как напряженно он пытается это свое «спокойствие» сохранить. Перехватив взгляд майора, Павлов убрал руки со стола и сцепил их, опустив на колени. Настороженный, он ждал первого вопроса Седова. О чем спросит, о чем дальше пойдет разговор? А следователь начал с того, что предъявил Павлову постановление об аресте, только что санкционированное прокурором. Вчера Павлов был «задержанным по подозрению», сегодня ему объявили об аресте. Он ожидал этого известия, но скрыть своей подавленности, даже испуга, не мог. Следователю дважды пришлось обратиться к оцепеневшему Павлову, прежде чем до того дошел смысл вопроса:
— Не кажутся ли вам, Юрий Васильевич, несостоятельными и далеко не полными ваши вчерашние показания?
— Нет, не кажутся…
— Вы по-прежнему утверждаете, что встреча с незнакомцем в Гамбурге была единственной?
— Да…
— Никаких инструкций, указаний от него не получали?
— Нет…
— И сейчас не знаете, какой «фирме» вы посодействовали?
— Нет, не знаю…
— Вы не производите впечатления легкомысленного человека, Павлов. И вдруг закладываете контейнер с секретными документами и даже не знаете, для кого они предназначены. Неправдоподобно все это. Хотите знать, кому, какой фирме вы оказали услугу? Вот прочтите. — Следователь развернул газету, лежавшую у него на столе, что-то подчеркнул в ней и протянул Павлову.
Фломастером на газетной полосе было обведено сообщение Комитета государственной безопасности СССР. В нем говорилось: «11 сентября с. г. в районе Ленинграда при проведении шпионской акции были задержаны с поличным вице-консул генконсульства США Лон Дэвид Аугустенборг и его жена Денис Аугустенборг. В ходе расследования получены уликовые материалы, полностью изобличающие американского дипломата и его жену в осуществлении разведывательной деятельности, несовместимой с их официальным статусом.
За противоправные действия Л. Аугустенборг объявлен персона нон грата».
Павлов молча вернул газету.
— Теперь, Юрий Васильевич, внимательно выслушайте то, что я вам сейчас скажу. Давать показания ваше право, но не обязанность. Вы можете не отвечать на мои вопросы или говорить неправду, как вы это делаете сейчас. Ваше право. Но есть ли смысл пользоваться им в вашем положении? От этого ничего не изменится, вашу вину мы докажем. Подумайте, как вам дальше вести себя. Шанс у вас один. Не буду вас торопить. Подумайте. Хорошо подумайте, Юрий Васильевич. Будете готовы к разговору — дадите знать…
Павлов, не проронив ни слова, покинул кабинет следователя.
Думал Павлов недолго. Прав оказался майор, когда сказал генералу о способности Павлова быстро просчитывать ситуацию.
Следователю Седову позвонили из изолятора:
— Ваш подследственный нервничает, требует встречи с вами.
— Передайте: сегодня вызову, — ответил майор.
Во второй половине дня Павлов оказался в знакомом ему кабинете. На этот раз разговор он начал первым.
— Согласен с вами. Лгать или говорить полуправду в моем положении нет смысла… Я готов отвечать. Спрашивайте…
— Когда вы впервые вступили в контакт с представителями иностранной разведки?
— В конце марта 1982 года, в Гамбурге…
— Эта встреча была обусловлена?
— Да, я сам просил о такой встрече в своем письме.
— В каком письме?
— В моем письме в консульство ФРГ.
— Что это было за письмо, когда оно составлено и отправлено?
В протоколе ответ Павлова на этот вопрос выглядел так: «В октябре 1981 года, находясь в заграничном рейсе на научно-исследовательском судне «Профессор Визе», я оказался в городе Олесунне (Норвегия), где наше судно было на стоянке. По собственной инициативе тогда же я написал письмо в адрес консульства ФРГ, находившегося в Олесунне. В этом письме я предложил представителям ФРГ вступить со мной в контакт, сообщив о себе, что я работаю начальником лаборатории на «Профессоре Визе» и располагаю секретными сведениями».