Чекисты всегда стояли в передовой линии защиты советских людей. И сорокадвухлетней давности война со всей беспощадностью подтвердила это.
В осажденном Ленинграде гитлеровцам не удалось создать ни разветвленной агентурной сети, ни провести сколько-нибудь серьезных диверсий. Чекисты перехватывали их инициативы и боролись с врагом не только в тайных схватках, но и в открытых боях, плечом к плечу с другими ленинградцами. Через все девятьсот дней блокады Ленинграда они с честью пронесли звание солдат Дзержинского.
Но и цена этому была немалая.
48 кадровых сотрудников Ленинградского управления не вернулись с заданий, которые они выполняли во вражеском тылу.
169 чекистов погибли в специальных отрядах и дивизиях народного ополчения.
350 оперативных работников особых отделов встретили смерть в боях за город Ленина.
130 товарищей погибли при артиллерийских обстрелах и бомбежках, умерли от голода в блокадном городе, разделив участь тысяч и тысяч ленинградцев.
Михаил Иванович Николаев хорошо известен в коллективе ленинградских сотрудников госбезопасности. Он — ветеран-чекист, член совета ветеранов управления. В 1982 г. награжден знаком «50 лет пребывания в КПСС». Его часто можно видеть в президиумах торжественных собраний, на встречах с комсомольцами. Нередко он выступает с напутственным словом перед молодыми сотрудниками, принимающими воинскую присягу на верность Родине.
Но он — не парадный визитер в Управлении КГБ. Подполковник в отставке, он и сейчас постоянный его работник, с завидной страстностью выполняет порученное ему дело. Несмотря, между прочим, на свои 76 лет.
Беседуя с Михаилом Ивановичем, не могу удержаться от того, чтобы не поинтересоваться, почему все-таки он не хочет воспользоваться законным правом на заслуженный отдых, а с настойчивостью энтузиаста занимается работой, которую в конце концов могли бы поручить и другому человеку.
Он искренне удивлен:
— Вот так вопрос! Сколько товарищей полегло в войну, жизней своих не пожалело, а я-то ведь жив, курилка!
Он и правда закуривает свою сигарету без фильтра и хитровато улыбается, грозя мне пальцем:
— Нет уж, рано списывать, мы еще хоть куда! — И уже без улыбки, тоном совсем другим, отбивающим охоту ответить шуткой, добавляет: — Да и кто, как не ветераны, должны досистематизировать материалы тех лет? Ведь много у нас еще на памяти. Многих из тех, кто головы сложил, не по одним только именам — по лицам помним. Вот и надо свой долг перед ними выполнить до конца. Они полегли, а мы остались. Уж куда понятней! Да потом, наверно, и сегодня моральным подспорьем будет знание о том, как работали тогда.
Михаил Иванович открывает пухлый в синей обложке том с некоторыми обобщенными документами о работе ленинградских чекистов в годы войны, им самим скомпонованный и подшитый.
С любопытством листая его, из одного документа я, к примеру, узнаю, что в районы временно оккупированной гитлеровцами территории Ленинградской области было направлено для проведения разведывательно-диверсионной деятельности почти 50 кадровых оперативных сотрудников управления, около 200 радистов и свыше 1500 разведчиков, прошедших подготовку в спецшколах; большинство из них были объединены в оперативные группы. Их деятельность позволила осуществлять разведывательную и диверсионную работу на всей оккупированной территории области, и в первую очередь на важнейших стратегических коммуникациях противника.
В другом документе читаю о том, что ленинградские чекисты, действовавшие за линией фронта, выявили 99 штабов различных воинских подразделений противника, 68 аэродромов и посадочных площадок, 73 крупных воинских гарнизона, 119 складов с боеприпасами, горючим, продовольствием, около 90 строительств новых линий укреплений и узлов сопротивления. Все разведывательные данные военного характера своевременно передавались в управление, а оттуда поступали в распоряжение Военных советов Ленинградского и Волховского фронтов. Например, Военному совету Ленинградского фронта была передана подробная схема укреплений Нарвского и Псковского оборонительных узлов гитлеровцев. С учетом этих данных разрабатывались и осуществлялись наступательные операции советских войск, наносились по противнику мощные и точно рассчитанные удары.
В третьей справке — сведения об участии сотрудников в организации и деятельности партизанских отрядов, отрядов специального назначения и истребительных батальонов.
— В августе — сентябре сорок первого рода, — рассказывает Михаил Иванович, — когда враг уже подкатывался к самому городу, по распоряжению руководства управления из наших сотрудников начали формировать отдельный мотомеханизированный отряд. Бойцы отряда изучали город, совершенствовали оборонительные сооружения, отрабатывали тактические приемы ведения уличного боя, готовясь к борьбе за каждое здание. Чекисты должны были стоять насмерть!
Он молчит с минуту, а потом говорит с твердостью, как человек, который делится своим давнишним, многократно выверенным убеждением:
— Обо всем этом должны хорошо знать и помнить сегодняшние наши сотрудники. Знать и помнить, как их предшественники ценой жизни защищали советского человека от самого ненавистного врага. Должны никогда не забывать, что и сегодня их главная задача — оберегать советского человека.
Сегодняшние чекисты знают и помнят об этом. Свидетельством тому — большая, кропотливая и настойчивая профилактическая работа, которую они проводят в строгом соответствии с требованиями социалистической законности, апеллируя к социалистическому сознанию оступившихся граждан, к их чести и совести советского человека.
Говорят, инженер помимо всего прочего тем еще отличается от рабочего, что «носит» работу с собой. Со службы ушел, а работа — при нем. Не отпускает.
Чекист — то же самое. С той лишь разницей, что он вообще всегда на работе. Где бы ни был.
А иногда работа не только дома не отпускает его от себя, но и из дома гонит. В буквальном смысле.
Именно такую мысль высказал мне один сотрудник — Владимир Михайлович, теперь уже уволившийся на пенсию по выслуге лет. И, высказав, проиллюстрировал колоритным эпизодом из своей практики.
Некто Резников, тогда студент-вечерник Ленинградского кораблестроительного института, оказался замешанным в подготовке действий, относящихся к прямой компетенции органов госбезопасности. И вот, рассказывал Владимир Михайлович, на одном из этапов разбирательства, когда уголовное дело, по которому Резников проходил в качестве свидетеля, стало воплощаться в практические выводы, Резников исчез. Испугался, бросил учебу в институте, жену с ребенком и скрылся. Испугался, что могут привлечь. Жену проинструктировал: будут искать, спрашивать где, отвечай — не знаю, мол, предупредил только, что уедет далеко, на край света.
Между тем, в соответствии с принятым решением, имелась настоятельная необходимость в качестве меры профилактического воздействия объявить ему официальное предостережение от имени органов КГБ. Как быть? Владимир Михайлович — к жене Резникова с законным вопросом. Она же сделала все в точности, как была проинструктирована. Тогда он сказал ей: ладно, и на краю света найду!
А потом и жена исчезла вместе с ребенком.
Через некоторое время выяснилось, где они все находятся. Под Горно-Алтайском.
— Ну и представьте себе, — рассказывал Владимир Михайлович, — декабрь, холод, до Нового года всего несколько дней. А я, значит, не за елкой в очереди где-нибудь на улице Салтыкова-Щедрина стою, а добираюсь чуть ли не до китайской границы. Сначала — большим самолетом. Рейсом Ленинград — Барнаул. Потом на Як-40 из Барнаула в Горно-Алтайск. Потом уже на машине по Чуйскому — звучит-то как, а? — тракту к китайской границе. И затем от Чуйского тракта в сторону, горными дорогами еще часа два — два с половиной.