Павел (Песах) Амнуэль
Расследования Берковича
Полет в Санкт-Петербург
— Откуда он репатриировался? Из Норвегии? — спросил инспектор Хутиэли, ни к кому конкретно не обращаясь, когда стажер Беркович вышел из кабинета.
— Из Баку, — посмотрев на экран компьютера, подсказала Ронит, работавшая в полиции не первый год, но тоже смущенная поведением стажера. Собственно, назвать это поведением не было никаких оснований. Беркович не вел себя никак. Он ждал в приемной, глядя в потолок и считая трещины. Когда его позвали, он вошел в кабинет и выслушал наставления начальства молча, не реагируя ни звуком, ни движением. Это раздражало. Это, в конце концов, было просто неприлично!
— Из Баку, — повторил инспектор, — это не на крайнем севере?
— По-моему, — наморщила лоб Ронит, — это где-то около Ирана. Я недавно читала в «Маариве», ну, вы помните, когда Биби летал в Японию, так он на обратном пути…
— Вспомнил! — обрадовался Хутиэли. — Так чего же он ведет себя будто полярный медведь?
Ронит пожала плечами и приготовилась слушать новые распоряжения.
— Курс он закончил с отличием, — продолжал инспектор, — а то я бы его просто не взял… Ну хорошо, — сказал он, помолчав, — пусть он справится с поручением, а там посмотрим.
— А что вы ему поручили? — любопытство у Ронит взяло верх над субординацией, что, впрочем, случалось достаточно часто и не вызывало у инспектора недовольства.
— Я послал его с Бирманом, — объяснил Хутиэли, — проводить обыск в квартире Бен-Эзры.
Бен-Эзра по кличке «Пистолет» был владельцем массажного кабинета на Бен-Иегуде. Относительно молодой мужчина лет сорока, приятной наружности, он немного походил на актера Омара Шарифа. Бен-Эзра и на самом деле был неплохим актером, во всяком случае, в каждый свой привод в полицию он изображал столь безутешное раскаяние, что вводил в заблуждение даже непробиваемого комиссара Сингера. Правда, никакая игра не позволила бы Бен-Эзре избежать тюрьмы, будь у полиции достаточное количество надежных улик, чтобы отправить этого человека за решетку.
Такие улики нашлись прошлой ночью. В полицию обратилась одна из девушек, сумевшая не только сбежать из-под плотной опеки охранников, но еще и захватить с собой ксерокопию договора, подписанного ею еще у себя дома, в России. Девушку звали Ириной, она была светлая и высокая — типичная русская проститутка, какими их изображали в прессе. На самом деле — обманутая девушка, ехавшая в Израиль, чтобы работать манекенщицей в приличном агентстве, и попавшая сразу после приезда в постель одного из помощников Пистолета.
Инспектор отправился на квартиру к Бен-Эзре, но обнаружил, что хозяин сбежал. Впрочем, беглый осмотр не показал никаких следов спешки. Похоже было, что «Пистолет» попросту отправился в очередной вояж — присматривать девочек, и лишь по несчастливой для инспектора случайности отъезд Бен-Эзры совпал с побегом девушки Ирины.
Звонок в полицию аэропорта не прояснил ситуацию. Никто, имевший при себе заграничный паспорт на имя Бен-Эзры, через таможню и паспортный контроль не проходил. Впрочем, на легкий успех Хутиэли и не рассчитывал — наверняка Пистолет пользовался подложными документами, понимая, что под собственной фамилией рискует оказаться не за границей, а в камере предварительного заключения.
Хутиэли отправил в Бен-Гурион курьера с фотографией Пистолета, не надеясь, впрочем, на успех. Наверняка Пистолет уже смотался за границу — в любой из двенадцати городов Старого или Нового Света, куда отправлялись вчерашние ночные рейсы.
Оставалось сделать хотя бы необходимое — провести более тщательный обыск в квартире Пистолета и в принадлежавшем ему заведении. В заведение Хутиэли отправил группу Ривкина, а на квартиру — Бирмана, придав ему в помощники новоиспеченного стажера Берковича.
Стажер вернулся через три часа. Ронит ушла на обед, и Беркович минут пять молча стоял перез закрытой дверь в кабинет, соображая, видимо, что лучше — войти, нарушив субординацию, или подождать возвращения секретарши. В конце концов решил, что целесообразнее для дела — войти, поскольку никто не мог сказать, сколько времени будет отсутствовать Ронит.
Стажер вошел, коротко доложил о прибытии и положил перед Хутиэли отпечатанный уже бланк протокола обыска.
Инспектор пробежал взглядом три страницы, стоявший навытяжку стажер начал раздражать его уже одним своим видом, и Хутиэли попросил Берковича сесть и расслабиться.
Стажер сел и расслабился — выражалось это в том, что он перестал быть похожим на палку и стал напоминать вопросительный знак.