— Ну… Сейчас начинаем, Стас. Ты готов?
Лицо Брановера расплылось в улыбке.
— О! — сказал он. — Вы решили, что я… Я так вам благодарен!
— Минуту, — сказал Беркович. — До начала всего пять минут, я вам задам только пару вопросов.
Он оттеснил скрипача в комнату и вошел следом. Марк плелся сзади, на лице его было выражение мучительного непонимания.
— А вы кто? — спросил Брановер.
Беркович быстро обошел комнату, осматриваясь и делая какие-то свои выводы. Взял в руки скрипку, лежавшую на круглом столике у диванчика, такого же, как в комнате Маркиша. Потрогал пальцем смычок, хмыкнул.
— Не трогайте! — нервно воскликнул Брановер. — Учитель, — обратился он к Марку, — я буду готов через минуту.
— Вы давно находитесь в этой комнате? — спросил Беркович. — Я хочу сказать: в последние полчаса выходили вы отсюда или нет?
— А… что? — не понял Брановер. — Зачем вам…
— Скажи ему, — попросил Марк, — и пойдем на сцену. Нет времени…
— Ну, выходил, и что? — пожал плечами скрипач. — Я ходил в туалет, это запрещено? Кто вы такой?
— Нет, — рассеянно сказал Беркович, — ходить в туалет не запрещено. Идите, скоро начало… Марк, извини, что меня не будет в зале…
— Что слу… — начал Марк, но, встретив жесткий взгляд друга, осекся. — Хорошо, поговорим потом.
Когда Марк и Стас пошли по коридору к выходу на сцену, прозвенел третий звонок. Беркович вытянул из кармана коробочку сотового телефона и набрал номер инспектора Хутиэли.
— Инспектор, — сказал он. — Это стажер Беркович. Нахожусь в матнасе Штрауса. Здесь убийство.
— Никогда не подумал бы, что в Израиле убиваются за билетами, — пробурчал Хутиэли.
— Здесь убийство, — повторил Беркович. — Убит студент музыкальной академии. Удар ножом в спину в области сердца. Примерно полчаса назад.
— Вы знаете инструкцию, — голос Хутиэли мгновенно стал жестким, — я выезжаю.
Когда Хутиэли с оперативниками вошел в комнату Корна, Беркович стоял над мертвым телом, а из зала приглушенно доносились звуки скрипичного концерта Мендельсона.
— Кто? — спросил стажера инспектор. — Есть идеи?
— Вообще-то… — протянул Беркович. — Тут было много народа в коридоре, а дверь не заперта, кто угодно мог…
— И мотив тоже был у каждого? — буркнул Хутиэли.
— Мотив… Мотив был, пожалуй, у Брановера, того скрипача, кто сейчас играет Мендельсона, слышите?
— Это, значит, Мендельсон? — сказал инспектор. — И под такую заунывную музыку христиане идут под венец?
— Ну что вы, — усмехнулся Беркович, — под совсем другую. Так вот, этот Брановер хотел играть на международном конкурсе, а мой друг Марк выбрал другого, вот его… Видимо, Брановер узнал об этом…
— Он что, идиот? — осведомился Хутиэли. — Если все так, то на него падает первое же подозрение. У него надежное алиби?
— Никакого. Утверждает, что находился в своей комнате и ждал решения Марка: он должен был перед самым концертом решить, кто из двух скрипачей сыграет.
— Этого… ээ… Брановера должны были видеть в коридоре…
— Могли и не увидеть. Комнаты напротив друг друга, в закутке, вы же видели сами. Сюда заглядывают, конечно, но не так уж часто. Достаточно открыть дверь, убедиться, что никого нет поблизости, сделать два шага, открыть противоположную дверь…
— Вы осмотрели комнату Брановера?
— Конечно, инспектор. В комнате — ничего подозрительного.
— На ноже пальцевых следов не обнаружено, — сказал эксперт, успевший обработать поверхность рукоятки.
— Естественно, — буркнул Хутиэли. — Кто сейчас не знает о том, что оставлять отпечатки небезопасно для здоровья? Так вы говорите — он хотел поехать на конкурс? Извини, стажер, я не знаток музыки, но мне кажется, что это не повод для убийства.
Лучше не поехать на какой-то там конкурс, чем рисковать всю жизнь провести в тюрьме.
— Возможно, — пожал плечами Беркович.
Инспектор внимательно посмотрел на стажера, но ничего не сказал. Из зала послышались аплодисменты, в коридоре раздались голоса выходивших со сцены оркестрантов.
— Пошли, поговорим с ним, — сказал Хутиэли и пошел из комнаты. Беркович последовал за инспектором, обдумывая, как лучше поставить тот единственный вопрос, который он хотел задать Брановеру.
Дирижер и скрипач вышли со сцены рука об руку. Успех был полным, да, собственно, Марк, судя по выражению на его лице, в успехе и не сомневался.
— Что? — бросился Марк к Берковичу, увидев друга в окружении полицейских. — Что, в конце концов, случилось?