— Меня там не было, — вставил Беркович.
— Оставь свои шуточки, дело серьезное. Убит Арон Зюсс, личность в тех краях довольно известна, у него три продовольственных магазина и еще он играет… играл на бирже, причем довольно успешно.
— Пундак приглашает нас участвовать в расследовании?
— Нет, конечно, расследованием он будет руководить сам. А к нам обратился за помощью в проверке алиби одного из главных подозреваемых. Сейчас по факсу придут кое-какие материалы. Прочитай и займись. Не думаю, что это отнимет много времени, но все-таки отвлечет тебя от чтения вчерашней сводки.
Открылась дверь, и в кабинет заглянула Дорит Ольмейда, одна из секретарей или, как ее называл Хутиэли, «око полиции».
— Вам факс из Петах-Тиквы, инспектор, — сказала девушка.
— Это ему, — Хутиэли показал, на чей стол положить три листка бумаги, и расписался на бланке получения.
Труп Арона Зюсса был обнаружен рано утром, когда домой после ночной прогулки с девочками вернулся Беня, семнадцатилетний сын убитого. Тело лежало в салоне, Зюсс был смертельно ранен двумя пулями, одна из которых попала в голову. Он попытался, видимо, доползти до телефона, но не сумел этого сделать. Самое странное, что два выстрела слышали все соседи — Зюсс жил на первом этаже двухэтажного коттеджа, и окно салона, выходившее на улицу, было открыто.
«Было часа два ночи, — показал Дан Ривлин, сосед Зюсса со второго этажа. — Я проснулся от какого-то резкого хлопка. Секунду спустя раздался еще один хлопок, и я понял, что это выстрел. Я прислушался, но все было тихо, больше никто не стрелял. Тогда я повернулся на другой бок и спал до утра»…
«Было два часа и семь минут, — показала Фрида Маркиш, квартира которой находилась в доме напротив. — Это я помню, потому что машинально посмотрела на часы. Я смотрела телевизор, вообще я сова и раньше трех не ложусь… Откуда-то с улицы раздались два громких хлопка, я подумала, что это могут быть выхлопные газы от машины… Я подошла к окну и выглянула, но на улице не было машин, и тогда мне пришло в голову, что это были выстрелы. Однако все было тихо, нигде никакого движения… Я постояла у окна минуту-другую и пошла досматривать сериал»…
Выстрелы слышали еще два соседа. Один из них, Моше Грубер, даже позвонил в полицию, но на вопрос, откуда именно раздались выстрелы, он ответить не смог. Патрульная машина, прибывшая через десять минут, дважды объехала квартал, но ничего подозрительного не обнаружила. О том, что произошло убийство, в полиции узнали только утром.
Подозрения у комиссара Пундака вызвали два человека, о которых было известно, что они часто бывали в квартире Зюсса и, в частности, вечером перед убийством тоже посетили коттедж в Петах-Тикве. Первым был Соломон Эдельман, давний приятель Зюсса, заядлый биржевый игрок, у которого не было другого занятия — он то заколачивал крупные суммы и тогда с шиком тратил деньги, то в одночасье спускал все, что успевал выиграть, и тогда его жена грозила выбросить мужа из дома, а Соломон клялся, что больше никогда не будет иметь дела с акциями. Вчера вечером Соломон приехал к Зюссу в десять, а когда уехал — не видел никто.
Вторым подозреваемым оказался джазовый музыкант Биби Кабира, игравший в ресторане отеля «Шератон» в Тель-Авиве. Кабира был знаком с Зюссом года два, связывали этих людей какие-то совместные финансовые операции. Кабира приехал к Зюссу, когда ресторан закрылся, был первый час ночи. О чем он говорил с хозяином и когда уехал, не было никаких сведений.
Вопрос заключался в том, оставался ли кто-то из этих людей в коттедже до семи минут третьего, когда прозвучали выстрелы. Эдельман жил недалеко от Зюсса, в Бней-Браке, это была территория, где комиссар Пундак чувствовал себя хозяином. Он немедленно явился к Эдельману домой, изъял для экспертизы принадлежавший хозяину пистолет (проверка на месте показала, что оружием давно не пользовались) и устроил Соломону и его жене Эстер допрос с пристрастием. Эстер утверждала (вопли ее слышны были на соседней улице), что муж вернулся домой в полночь, был трезв и спал до утра, как младенец, успев, правда, исполнить свои супружеские обязанности. Соломон подтвердил все, сказанное женой, добавив, что, уезжая, оставил Арона одного и, естественно, живого.
Похоже было, что Эдельман действительно не имел к убийству никакого отношения. Оставался Биби Кабира, который жил на своей вилле в северном Тель-Авиве. Пундак с удовольствием нагрянул бы к Кабире сам, но для этого нужно было получить разрешение, поскольку формально это была не его территория. Поэтому…
— Понятно, — сказал Беркович. — Уже потеряно много времени, инспектор.