Рэмпол не замечал этого еще вчера. Вчера, когда они приехали на «форде» пастора, шел дождь, а они с Сондерсом несли уже холодное тело. Когда они попали в богато обставленный коридор, это выглядело так, как будто они очутились с нелепой ношей на хорошо освещенной сцене перед тысячами людей. Рэмпол шел по дороге с компаньонами и очень боялся опять оказаться на этом месте. Вот как это было в его представлении: он очутился на сцене, ошеломленный и обескураженный, причем без одежды. Так иногда происходит в снах. Там еще был дворецкий. Как же его звали? Он стоял, наклонившись немного вперед и обхватив себя руками. Он уже приготовил кушетку в гостиной.
В тот момент Дороти вышла из библиотеки. Красные глаза указывали на то, что она плакала, похоже, у нее случилась истерика. Сейчас девушка была уже спокойна и лишь сжимала в руке носовой платок. Тед ей ничего не сказал. Что ему, в конце концов, надо было говорить? Любое слово или движение выглядело бы нелепо. Он не знал почему, просто так казалось. Он стоял в нерешительности у двери в мокрых брюках и теннисных туфлях, ему хотелось уйти как можно скорее. Он помнил, как ушел: как раз перед этим закончился дождь и часы пробили час. Несмотря на свое состояние, Рэмпол почему-то сосредоточился именно на этой незначительной детали: часы пробили час. Запомнил. Но зачем? Непонятно…
Не было похоже на то, что он испытывал какое-то сожаление по поводу смерти Мартина Старберта. Тот ему даже не нравился. Но для чего-то он все-таки задержался там. Какая-то растерянность и что-то зловещее было на лице Дороти. Когда она вошла, то сама выглядела как смерть: она сжимала носовой платок в руке, тоска на ее лице была смешана со страшной болью, которую практически нельзя было вынести. Обычно безупречно одетый, сейчас, после смерти, Мартин выглядел странно: на нем были какие-то старые фланелевые брюки и разодранное твидовое пальто… Как себя чувствовала Дороти теперь? Он поморщился, глядя на дверной затвор.
Бадж открыл дверь и увидел констебля. Было заметно, что тот ему рад.
– Здравствуйте, сэр. Нужно ли мне позвать мисс Дороти?
Сэр Бенджамин выпятил нижнюю губу; он выглядел озадаченным.
– Нет. Не сейчас. Где она?
– Наверху, сэр.
– А мистер Старберт?
– Тоже там, сэр. С ними люди из похоронного бюро.
– Кто-нибудь еще есть здесь?
– Думаю, мистер Пейн уже на пути сюда. Доктор Маркли должен позвонить. Он говорил, что хочет вас видеть, сэр, но сможет пообщаться сразу после утреннего осмотра.
– Ах да. Я понял. Кстати, Бадж… Эти люди из похоронного бюро… Я хотел осмотреть одежду Мартина, в которой он был вчера, и проверить содержимое карманов.
Бадж наклонил голову к сэру Бенджамину:
– Да, сэр. Доктор Фелл уже говорил об этом вчера. Я распорядился, чтобы все подготовили, ничего не трогая из одежды.
– Отлично. Принесите все это в библиотеку… И еще, Бадж!
– Да, сэр?
– Если вам посчастливится увидеть мисс Старберт, – сказал он, немного нервничая, – просто… передайте мои глубочайшие… Вы поняли, да?
Сэр Бенджамин смутился. Он был честным полицейским, но лицо его сейчас покраснело, словно он обманывал своих близких.
– И я хотел бы увидеть мистера Герберта Старберта как можно раньше.
Однако Бадж был невозмутим:
– Мистер Старберт еще не вернулся, сэр.
– Ах да! Я вспомнил. Тогда покажите мне наконец одежду.
Они прошли в темную библиотеку. В доме, который посетила смерть, где напряжение так высоко, женщины лучше сохраняют самообладание. Мужчины же, эти четверо, были беспомощны и молчаливы. Сондерс оказался единственным, кто выглядел хоть сколько-нибудь спокойным. К нему вновь вернулись его степенные манеры, словно он читал молитвенник.
– Простите, джентльмены, – сказал он, – будет лучше, если я отправлюсь к мисс Старберт и узнаю, сможет ли она нас принять. Это суровое испытание, понимаете? Суровое испытание, и если я смогу быть чем-нибудь полезным…
– Все верно, – сказал констебль.
Когда пастор ушел, он начал ходить взад-вперед.
– Конечно, это тяжелое испытание, но зачем мы, черт возьми, обо всем этом говорим? Мне это не нравится.
Рэмпол вынужден был с ним согласиться. Все в большой старой комнате переминались с ноги на ногу, сэр Бенджамин распахнул занавески на окнах. Серебряные часы начали бить; их звон перекликался с часами в холле, создавая иллюзию, что пришедшие находятся в соборе. В библиотеке все казалось старым и одиноким. Здесь стоял глобус, который никто никогда не вращал, ряды книг выдающихся авторов, которые никто никогда не читал, а над камином висела большая рыба-меч, которую (можно сказать точно) никто никогда не ловил. Стеклянный шар поблескивал на окне как оберег против ведьм.