– Да я бы… – горячо ответил Хэдли, подыскивая подходящую метафору. – Я бы и за тысячу фунтов ничего подобного не стал делать! Уберите тетрадь, не хочу этого видеть. Чем собираетесь заняться теперь?
Доктор Фелл нахмурился.
– Не знаю. Моя супруга гостит у родственников и еще не вернулась. Я говорил с ней по телефону, когда сошел этим утром с корабля. Пока я свободен. Хотя… мне повстречался в Саутгемптоне мой старый друг, полковник Стэндиш. Он совладелец издательства «Стэндиш и Берк», где я публикуюсь, хотя делами там заправляет Берк, а для Стэндиша это лишь финансовое предприятие. А? Вы что-то сказали?
– Нет, ничего, – поспешно ответил Хэдли, хотя глаза его настороженно сверкнули.
Доктор шумно втянул носом воздух.
– Не знаю, что с ним стряслось, Хэдли. Он встречал в порту сына своего друга – приятного молодого человека, между прочим сына епископа Мэпплхэмского. За время морского путешествия мы с ним успели познакомиться, прежде чем его бросили на гауптвахту…
– Бросили на гауптвахту? – Хэдли откинулся на стуле. – Вот как! В чем же было дело? Он тоже обезумел?
Доктор Фелл улыбнулся воспоминаниям и постучал тростью по краю стола Хэдли.
– Фу на вас, Хэдли. Что значит «обезумел»? Вопрос лишь касался определенных деталей… М-м-м… Скажем, нижнего белья леди, в определенном смысле…
– Полагаю, он напал на леди?
– Хэдли, не стоит меня перебивать. Нет, господи, нет, конечно! Он стащил их из ее шкафчика. Затем он и пара его недалеких приятелей подняли их на флагшток. Этот факт обнаружили лишь на следующее утро, когда проходящий мимо корабль телеграфировал капитану поздравления. И это, видите ли, вызвало некоторый переполох. У этого паренька крепкие кулаки, скажу я вам. Прежде чем его удалось скрутить, он свалил первого помощника и двух стюардов и…
– Хватит, – прервал его старший инспектор. – Что вы говорили о Стэндише?
– Ну, мне показалось, что его что-то гнетет. Он пригласил меня погостить у него в Глостершире на уик-энд, мол, у него есть, что мне рассказать. Но странным мне показалось то, как он обходился с юным Донованом – сыном епископа. Он с грустным видом пожал ему руку, сочувственно посмотрел на него и попросил мужаться… Так уж сложилось, что они оба сейчас внизу, в машине Стэндиша, ждут меня. Э? Что это с вами?
Хэдли склонился к Феллу, перегнувшись через стол.
– Послушайте… – начал он.
Глава 2
«Застрелен в голову»
На Дерби-стрит, узкой короткой улочке, ведущей от Уайтхолла к Скотланд-Ярду, мистер Хью Энсвелл Донован, сидя на переднем сиденье автомобиля, незаметно проглотил еще одну таблетку аспирина. Из-за того, что таблетку было нечем запить, она так и норовила застрять в горле – да и ее отвратительный вкус чувствовался в полной мере. Нахлобучив шляпу поглубже, он вздрогнул и мрачно уставился на ветровое стекло.
Не только физическое состояние было причиной его столь угрюмого вида, хотя и одного этого хватило бы. Прощальная вечеринка в Нью-Йорке переросла в попойку, которая длилась до тех пор, пока он не оказался на гауптвахте «Акватика», когда тому оставалось всего два дня пути до Саутгемптона. Сейчас ему немного полегчало. Еда больше не приобретала в его глазах зеленый цвет, а желудок при виде нее наконец прекратил сжиматься, как труба телескопа. Руки больше не дрожали, и в голове не мутилось. Но было кое-что еще, кое-что куда хуже, из-за чего радость от возвращения в Лондон после годичного отсутствия растаяла без следа.
У юноши осталось лишь его чувство юмора, и в этой ситуации его было лучше не терять.
Донован, обаятельный молодой человек со смуглым лицом, один из лучших боксеров в среднем весе, когда-либо выпускавшихся из Дублинского университета, попытался сказать приборной панели «ха-ха». То, что получилось, больше напоминало бульканье.
Он был поглощен мыслями о встрече с отцом.
В каком-то смысле старик был крепким малым, даже несмотря на то, что обладал саном епископа. Он был старомоден, хотя к загулам сына относился снисходительно.
Он разрешил Доновану уехать за границу на год лишь при одном условии: тот будет изучать криминалистику. В тот момент это казалось Доновану блестящей идеей. «Папа, я хочу быть детективом», – прямо заявил он. И старик просиял. Сейчас эти воспоминания нагоняли на Донована тоску. Во время своего пребывания в Америке он видел фотографии Уильяма Дженнингса Брайана[2] и обратил внимание на то, насколько тот похож на его отца. Люди, знавшие обоих, говорили, что на самом деле сходство даже больше, чем можно представить, исходя из фотографий. То же квадратное лицо, тот же широкий рот, тот же массивный лоб, те же вьющиеся волосы. Кустистые брови, внимательные темные глаза, широкие плечи и уверенная походка – все было похоже. Как и голос. У епископа Мэпплхэмского был, без сомнения, самый звучный голос во всей англиканской церкви, подобный звуку органных труб. Голос человека, привыкшего командовать.
2
Уильям Дженнингс Брайан (1860–1925) – американский политик и государственный деятель, представитель популистского крыла Демократической партии. (