Все трое – учитель и два ученика – благоговейно приблизились к своему оживающему созданию. Наступал заключительный этап рождения Голема.
– Ага, – прошептал Крымов, – вот и учитель двинулся кругами. – Пошла стихия духа!
Так и было. Равви Иосиф бен Шатах с силой открыл гиганту рот, бросил:
– Дай мне шем!
Один из учеников тотчас подал ему небольшую пластинку. Равви сунул пластинку на язык Голему, захлопнул его пасть и только после этого уставился в колдовской текст Каббалы. Делая первый круг против часовой стрелки вокруг ложа с Големом, он торопливо читал заклинания. Первый, затем второй, третий и четвертый, пятый… Вдруг рот Голема широко открылся, он вобрал в себя огромный глоток воздуха, затем второй и третий, грудь его ожила, а затем открылись глаза. Полурык, полушипение, полустон вырвался из него, и Голем сел на железном медицинском столе. Он огляделся и увидел троих людей, сбившихся в кучку и пристально следивших за ним.
– Живой! – восторженно и в высшей степени благоговейно прошептал равви бен Шатах. – Ученики мои, он живой! У нас получилось, слава Господу!
Они осторожно стали подходить к ложу со своим новорожденным. Но глаза Голема смотрели безумно, как у выбредшего по весне из берлоги голодного медведя.
– Черт, да у него слюна течет изо рта, – заметил Крымов.
– Потому что он дебил, – подсказала Эльза.
– Нет, потому что он хочет жрать, – догадался Андрей. – Новорожденному орущему человечку мамка дает грудь, а что нужно голодному до смерти неандертальцу? Ну?
– Где волшебный шем?
– Да он проглотил его.
– Уходите, – шепнула Эльза, и обращалась она, совсем негромко, к учителю и двум его ученикам. – Бегите же!
Но было поздно. Рука Голема стремительно прихватила одного из учеников, подтащила к себе – хлопнула пасть, и часть шеи оказалась в миг откушена. Кровь брызнула в стороны. Голем присосался к изуродованному телу, утолил жажду и легко откинул его. Но этого показалось мало – он бросился на второго ученика, и тотчас захрустели его кости – он был сломан и растерзан так же быстро. Равви Иосиф бен Шатах, не веря в происходящее, шарахнулся назад и вжался в стену. Волосатый широкоплечий монстр двинулся в его сторону. Равви истошно закричал, но его крик был прерван.
Крымов и Эльза сидели на лестнице тихо, как мыши.
А кровожадный Голем пожирал своих творцов. Но меры он не знал и скоро заревел, упал на пол и стал кататься по нему, как маленький ребенок, вопя что есть мочи. А потом его стало рвать – и он выблевал все, что сожрал. Его выворачивало долго, а потом он вдруг замер. В той же позе эмбриона, скрюченный, обхватив живот руками, поджав к мощной груди колени. И превратился в недвижимое существо.
– Что случилось? – спросила Эльза. – Он умер? От заворота кишок?
– А ты еще не поняла?
– Да скажи уже, если ты такой умный. – Она готова была обидеться.
– Он выплюнул свой чертов шем, вот что случилось. Без него он мертв. Но если вложить его обратно, сама понимаешь, что будет.
– Хорошо понимаю, – кивнула Эльза.
– Вот что мы сделаем, – кивнул Крымов, встал и двинулся вниз. – Пошли, ангелок.
– Хочешь найти шем?
– Ага, сейчас, только покопаюсь в потрохах этих трех дураков.
– А что?
– Сейчас увидишь.
– Ты и впрямь такой умный? Или я глупая?
– Я просто хорошо сделал домашнее задание, спасибо моему работодателю. – Крымов осторожно подошел к скрюченному гиганту, вытащил из кожаных ножен, прятавшихся справа на груди, нож, сел на корточки и повернул патлатую голову мертвого дикаря.
– Какой мерзкий, бр-р! – поежилась Эльза.
– Нормальный для Голема, – ответил Крымов.
Он нацелился ножом на его лоб, поднес лезвие и срезал надпись «эмет» со лба мертвого гиганта, чтобы и следа на голове не осталось. Потом встал и отошел на два шага. Вдруг они оба увидели, как с трупом стали происходить невероятные метаморфозы. Кожа стала серой, глаза помутнели, тело стало покрываться трещинами – как это бывает с землей в засушливую погоду. Они становились все шире, а тело – еще чернее. В одну минуту недавно живой гигант превратился в земляной холм в форме скрюченного человека.
– Да-а, – выдохнула Эльза. – Не верю глазам, Андрей, не верю…
– Таких следов оставлять нельзя. – Он отрицательно покачал головой. – Мой куратор мне этого не простит.