Расследования в отпуске
(сборник рассказов)
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024
Возвращение
Елена Дорош
Она уже забыла запах деревенского дома. А бабушкин к тому же несколько лет простоял пустым, отчего пах неприятно: сопревшим деревом и мышиным пометом.
Алиса прошлась по комнатам. Все бабушкины вещи сохранились, даже зеркало по-прежнему завешено черным платком.
Ничего не изменилось. Хотя семь лет – срок немалый.
Вроде не так уж далеко от Питера до Макарьева, а выбраться смогла лишь сейчас. Да и то потому, что шеф вытурил в незапланированный отпуск.
Все случилось настолько неожиданно, что подготовиться она не успела. Два дня просто отсыпалась, а потом покидала в сумку вещи и вылетела в Кострому.
Ждать автобус до Макарьева не стала, поехала на такси. Торопиться было некуда, просто боялась встретить в автобусе кого-нибудь из знакомых.
За все прошедшие годы она, кажется, так и не выкинула из головы ту историю.
Ну да ладно. Приехала и приехала.
Сбросив ветровку, Алиса оглядела фронт работ. За день не справиться. А впрочем, глаза, как известно, боятся, а руки делают.
И руки не подвели. За два дня удалось придать дому жилой и почти что уютный вид.
Пока носилась туда-сюда с ведрами и мешками с мусором, о ее возвращении проведали соседи.
Баба Маня прилетела первой. Разнюхала, разведала и мигом разнесла по округе.
Добытые сведения состояли из трех основных пунктов.
Первый. Алиска Сырцова вернулась, но только в отпуск, то есть на короткий срок.
Второй. Вернулась одна, и кольца у ей на пальце не видать.
Третий был самым главным. С собой привезла два чемодана, значит, живет в достатке, да и морда у нее довольная, то есть на жизнь не жалуется.
Вывод: прошмандовка она распоследняя.
Алиса проснулась и вскинулась. Проспала? Схватила сотовый и тут только сообразила, что на работу не надо.
Она в отпуске и она – дома.
Подтверждая этот замечательный вывод, прямо под окном заорал соседский петух.
Неужели тот самый, с черным гребнем?
Алиса подбежала к окну и забыла про петуха.
Окна дома выходили на купола Макарьевского монастыря, которые под лучами поднимающегося солнца горели так, словно хотели, чтобы их увидели из самой Москвы.
Бабушка любила так говорить: чтоб из самой Москвы.
Алиса постояла немного и снова залезла под одеяло.
Валяться.
В первый год после окончания школы она никуда не поступила. Баллов недобрала.
Бабушка была расстроена, а она нет. Хотя все должно быть наоборот.
Алиса была уверена, что судьба просто подарила ей лишний год счастья.
Повезло и в другом. Ее взяли в родную школу библиотекарем, что вообще было редкостной удачей. Работы всего ничего: выдать учебники в сентябре и собрать в июне. Все остальное – сущие пустяки. Нынешние детки книжек не читают, для всех дел телефон есть, потому и библиотека им без надобности. Зато у нее появилась возможность начитаться вволю и подготовиться, чтобы пересдать один из экзаменов – информатику. Без нее на программиста учиться не примут.
Но самое главное – она могла каждый божий день видеться с Павлом.
Конечно, у него, в отличие от нее, работа была заполошная. Сомов только-только стал участковым, а это означало – рабочий день ненормированный и о выходных можно забыть. А уж проблем, которые приходилось разгребать, – выше крыши.
Сказать правду, Алиса ужасно гордилась им. Самый умный, самый красивый, самый крутой – вот он какой, Павел Сомов!
И главное – он принадлежит ей! Только ей!
В тот год они были неразлучны. Разумеется, собирались пожениться и уже планировали, где и как будут жить.
Все закончилось в одночасье.
Зашла в клуб передать книгу заведующей.
И увидела картину маслом.
Сидящий на подоконнике Павел и Ирка, у которой одна нога между его ног, а вторая коленом на том же подоконнике. Обо всем остальном и говорить нечего. Ирка так его облепила, что ни головы, ни тела было не видать. Только две руки в подаренной Алисой рубашке на Иркиной спине.
Эта картина до сих пор стояла перед глазами. Особенно Иркина голая ляжка. Юбка, видать, слишком короткая была.
Тогда она чуть с ума не сошла. Кинулась топиться в Унже. Насилу бабушка ее удержала и держала, не отходя, три дня. А потом сама слегла с сердечным приступом и уже не встала.
Был Сомов на похоронах или нет, Алиса не помнила. Она вообще ничего не понимала и не видела.
Сидела безвылазно дома, на звонки не отвечала и дверь никому не открывала.
Справила сороковины и рано утром уехала, чтобы вернуться лишь через семь лет.