— Вы не ушиблись, леди? — вежливо, но без малейшего сочувствия вопросил один из господ, пока девушка поднималась. Второй с подобающим поклоном поставил перед ней улетевшую в момент падения туфельку.
— Нет, спасибо… — промямлила Ольга. Это была почти правда — она не ушиблась. Ее ушиб разбившийся абажур. И шишка, наверное, будет. Сейчас шишку не видно под остатками прически, но завтра вылезет во всей красе…
Третий лондриец с некоторой неуместной поспешностью предложил господам проводить даму и пообещал сей же час распорядиться, чтобы флаг, светильник и веночек повесили на место.
— Спасибо, я сама дойду… — Ольга встряхнула ворох ткани, пытаясь отыскать вторую туфельку, и чуть не упала опять. Из голубых с золотом складок вместе с потерянной туфелькой вывалился какой-то странный предмет, который с первого взгляда показался фрагментом капители пострадавшей колонны. Ольга даже успела было ужаснуться своей разрушительной силе, но в следующий момент рассмотрела пластмассовый корпус, явственно различила кнопки, махонькую, тускло светящуюся панельку… и, вмиг позабыв о только что пережитом позоре, заорала на весь зал:
— Ваше величество! Смотрите, что тут есть!..
Процедура прошла гладко, как планировалось, без сучка без задоринки, к величайшему недовольству знатных семейств Ортана. Даже скандала не случилось, жалость-то какая — Дана вела себя исключительно прилично, Кира улыбалась ей вполне дружелюбно, король раскланивался с коллегой Александром как ни в чем не бывало. Только и событий, что Ольга светильник оборвала, так это разве событие? Знаем мы мраморные лондрийские полы, на них каждый раз какая-нибудь дама падает, уже всем надоело. Приятно, конечно, что это именно Ольга, хотя этим тоже никого не удивишь, вот если бы королева упала… Но от королевы такого не дождешься, она же не носит высоких каблучков, с которых прочие дамы падают, а в таких сапогах, как у ее величества, упасть сложно… тем более королеве Кире. Это вам не Ольга — она что кошка, из любого положения на лапы приземлится, с семи лет правильно падать тренировалась… Эх, скучно, господа!
Кантору тоже было скучно. После кратковременного замешательства, вызванного Ольгиным падением и воплем, ничего больше не случилось. Королевские разбирательства были стремительны и малопонятны для непосвященного. Странный предмет, выпавший из сорванного со стены светильника, был немедленно выхвачен его величеством чуть ли не из рук принцессы Элизабет и очень быстро исчез в телепорте вместе с мэтром Истраном. Возражения Элвиса запоздали секунд на восемь и были проигнорированы. Мэтр вернулся через пять минут и кратко сообщил, что предмет невзрывоопасен и неядовит. Король удовлетворенно кивнул и усмирил свое любопытство до окончания церемонии. Кантор догадался, что с находкой сейчас разбирается Жак и что по возвращении его величество получит более подробный и точный отчет о свойствах и предназначении предмета. А вот Элвис со своей сестрицей остались в полном неведении и недоумении. Правда, возмущения по поводу наглости кузена Шеллара Элвис так и не высказал, — наверное, счел неуместным возмущаться до выяснения всех обстоятельств. А то вдруг на кузена покушение готовилось, а его службы просмотрели, то-то срамотища получится, если он при этом еще возмущаться будет…
Ничего такого, что могло бы показаться интересным, Кантор так и не услышал, если не считать некоторого количества помоев, вылитого избранными представителями аристократии на своего короля, на его супругу и ее новую придворную даму. Самого Кантора как-то обошли вниманием — боялись, что ли? Или еще не знали, что о нем веселого сказать? Только поглядывали с любопытством, недоумевая, видимо, как и многие другие, что же он в ней нашел… И вспоминали небось расхожее мнение, что для мистралийцев все блондинки красавицы. «Пошли бы вы на… господа, с вашими рассуждениями. А еще в… и над-под-через-пополам. Что нашел, то и мое», — думал Кантор.
Только одна фраза из всего услышанного, брошенная в сердцах герцогом Гирранди, заставила Кантора насторожиться. «Проверяют, проверяют… на подлинность проверяют, на некромантию, на всякую постороннюю магию… И никто до сих пор не додумался на душевное здравие проверить!» В следующую секунду герцог спохватился, сообразив, что подпал под статью третью, пункт ар, и поспешно огляделся, проверяя, не слышал ли кто. Кантор прикинулся, что не слышал, и чуть ли не впервые согласился с утверждением внутреннего голоса, что стучать, конечно, нехорошо, но это не относится к данному случаю. Это король должен знать обязательно, а то, не ровен час, и в самом деле заварится новая каша. Странно даже, как это до сих пор никто не усомнился в душевном здравии его величества, ведь он всегда отличался нестандартным поведением… Не посмели, так как боялись по старой памяти? Или на комиссию надеялись? Или и в самом деле не додумались?