— Тебе попадет от начальства? — сочувственно поинтересовался хлебосольный хозяин, имеющий свойство сбиваться в счете своих пьяных гостей и забывать их в соседних комнатах.
— Да нет, Жан прикроет, — махнул рукой Витька. — Если он пошел домой, а не по бабам… Пойду умоюсь…
— Твои носки на туалетном бачке! — крикнул ему вслед Гаврюша, на что из коридора ворчливо откликнулись:
— Мои носки на мне!
— А чьи же это тогда? — задумался хозяин. — Неужели священник забыл?
— Кто этот господин? — полюбопытствовал король и получил исчерпывающий ответ:
— Это Витя Кангрем, сын моего друга Криса… — Бард кивнул на групповой портрет над монитором, и король тут же выделил из разношерстной команды досточтимого предка похмельного Вити, такого же рыжего и мордастого, только выглядел предок более одухотворенно — бард все-таки.
— Он тоже… артист? — поинтересовался король и получил в ответ странное объяснение, что артист из Витюши не получился, и сейчас он работает «в какой-то греческой лавочке». Вот уж работничек кому-то достался… Что такое «греческая лавочка», король не понял, но от души посочувствовал бедному лавочнику. Такого работника, который пьет и прогуливает, не грех и выгнать…
Выяснить подробнее, что собой представляет эта самая лавочка, король не успел. Процедура умывания у Витьки протекала столь стремительно, что в тот момент, когда его величество задал свой вопрос, «неполучившийся» бард уже стоял в дверях с бутылкой пива.
— А это еще кто? — произнес он, уставившись на короля, и тот понял, что вопросы закончились. И возможно, предстоит серия неприятных ответов.
Порой один взгляд может сказать о человеке больше, чем целое досье, собранное командой исполнительных агентов. Взгляд Витьки, тяжелый, подозрительный, не по-бардовски внимательный и оценивающий, в одно мгновение заставил короля подавиться очередным вопросом и всерьез обеспокоиться. Этот господин не имел ничего общего с наивным хозяином, из которого можно было без особых усилий трясти информацию, отделываясь ничего не значащими репликами. Этот видел все и делал выводы. Король сразу почувствовал, что одежда, в которую он был облачен, сшита лучшим портным из самых дорогих тканей, что общий вес видимого золота и драгоценностей на его августейшей персоне (не включая скрытых под одеждой амулетов) приближается к трети стоуна, что пистолет под камзолом невозможно скрыть от наметанного глаза… И что все это сейчас видят.
Воры так не смотрят. Вор видит все, но делает это незаметно для изучаемого объекта. А так, как этот Витька, смотрят воины. Если быть точнее, так бы мог смотреть тертый, бывалый наемник, подозревающий подставу со стороны потенциального нанимателя. И еще так изучают возможного противника, оценивая его способности в случае чего.
Кроме уже упомянутого, Шеллар III ясно чувствовал, что господину Витьке его королевское величество решительно не нравится. Но отступать и смущаться было не в его принципах, поэтому он достойно ответил на взгляд. Так, чтобы этот полуголый верзила тоже почувствовал, какие жеваные на нем штаны, сколько лет он не чистил свою обувь и где вообще его рубашка. А также что его величеству в высшей мере наплевать, нравится он этому нахалу или нет.
— Это приятель Толика, — пояснил ничего не заметивший хозяин. — Представляешь, этот оболтус выронил его, когда телепортировался!
— М-да? — Особого доверия в Витькином голосе не прозвучало. Более того, уязвленный ответным взглядом короля, рыжий громила немедленно сообразил маленькую месть. — А я думал, Толик только эльфов трахает…
— Совершенно верно, — не моргнув глазом, заметил Шеллар. — Только эльфов. Простите, маэстро Гаврюша, мы с вами не договорили… Вы собирались объяснить мне, что за лавочку вы только что упоминали.
— Сколько раз тебе говорить, — перебил его Витька, с негодованием воззрившись на болтливого хозяина, — не треплись направо и налево о моей работе! Особенно людям, которых впервые в жизни видишь! И где моя куртка?
— Вить, ты на ней сидишь.
Король с сожалением отложил вопрос о лавочке на дальнюю полку своей безразмерной памяти, намереваясь уточнить потом у Жака. Пока же Шеллар занялся изучением Витькиной куртки, которую тот вытащил из-под задницы и расправил, намереваясь надеть прямо на голое тело.
При встряхивании из куртки вывалился здоровенный пистолет, раза в полтора крупнее лондрийского образца, так любимого его величеством.
— Опять ты эту гадость ко мне в дом притащил! — возмутился хозяин.
— Я забыл! — ворчливо отозвался Витька, пристраивая выпавшее оружие на место. — Я к нему так привык, что не замечаю. Да что оно тебе, мешает, в самом деле?