На протяжении многих лет я проводил много времени в чатах и всегда выходил из системы, чувствуя себя более одиноким, чем, когда входил в систему. После одного из таких выходов из системы я выпил слишком много «Джемесона» (прим. перев.: марка вина) и разместил обширную рекламу «В поиске», которой я не горжусь.
«Ищу одинокую, не поверхностную женщину с интеллектом и чувством юмора. Бонусные баллы за порочные мысли, хотя бы ради веселой беседы. Киберсекс доброволен, но не обязателен. Только онлайн, визуально анонимное общение. Никаких личных встреч, никаких видеочатов, никакого обмена фотографиями. Моя внешность под запретом, а твоя, в свою очередь, для меня совершенно не важна. Условия не подлежат обсуждению.
Невезучий Гигант Лепрекон»
Я не включал никакую биографию. Только мой ворчливый список требований и глупая подпись. Сильно засранец? Протрезвевший на следующий день я съежился при виде этого. К тому времени объявление набрало несколько сотен просмотров. Неудивительно, что мой почтовый ящик не был переполнен предложениями познакомиться. Но был один ответ.
«Дорогой Невезучий Гигант Лепрекон,
Я соответствую твоим критериям и принимаю твои условия. Давай договоримся о времени для беседы. Может быть, нам обоим повезет больше в этом.
Горшок Потускневшего Золота»
Если бы она подписала это как Элиза, я, вероятно, удалил бы сообщение, не раздумывая. Меня зацепил «Горшок Потускневшего Золота». Я сразу понял, что мы поладим. И мы это сделали.
Шесть месяцев спустя мы все еще ладим. Иногда мы обсуждаем серьезные вещи. Еще мы часами говорим ни о чем. Есть флирт и привязанность, и в нескольких случаях это становилось настолько откровенным, что мне приходилось нажимать на свои сообщения одной рукой. Наши отношения — это смесь комфортной дружбы, интеллектуальной связи и химии. Трудно поверить, что все это возможно при строгом онлайн-общении, но это так.
Теперь, когда мы перешли на обычные текстовые сообщения вместо встреч в чате, стало еще лучше. Правила все еще действуют, но мы постоянно на связи. Небольшие сообщения в течение дня. Нормальные отношения — если не считать того, что мы никогда не увидимся. Это всегда будет отстойно. Но для меня это настолько реально, насколько это возможно.
Я открываю ее сообщение, как только оказываюсь у себя дома. Из-за темноты и моей невидимости никто не может увидеть ухмылку на моем лице, но я все равно люблю уединение. Никто в моей повседневной жизни не знает об Элизе, и я планирую, чтобы так оно и оставалось. Люди смирились с тем, что человек-невидимка — одиночка. Мне не нужно, чтобы кто-то поощрял меня пробовать большее.
ЭЛИЗА: Привет! <смайлик с покрасневшим лицом> Дай мне знать, когда будешь дома. Мне нужно поговорить с тобой кое о чем личном, и я не хочу отвлекать тебя, пока ты на работе.
Любое сообщение от Элизы заставляет мою кровь течь быстрее. Это направляет ее прямо в мой член.
Я: Только что вошел. Ты полностью завладела моим вниманием.
Акцент на полностью, потому что мой член стоит по стойке смирно, когда я раздеваюсь. Телефон в одной руке, твердый член в другой, я устраиваюсь на кровати. Захватив личные, не подходящие для работы вещи. Я более чем готов.
Точки маршируют в пузыре на стороне Элизы на экране. Затем остановились. Потом начали снова. И повторяется, повторяется, повторяется.
Я борюсь с желанием отправить ей еще одно сообщение. Вы могли бы подумать, что терпение сейчас было бы одним из моих главных достоинств, но с тех пор, как в моей жизни появилась Элиза, я вернулся к терпению влюбленного, возбужденного восемнадцатилетнего парня.
Наконец, на экране появляется ее текст. Но это не тот длинный пузырь, которого я ожидал после всех этих точек. Или то сообщение, которое я имел в виду.
ЭЛИЗА: Я бы хотела поговорить с тобой. По-настоящему поговорить. Как ты относишься к тому, что мы созвонимся? Только голос, никаких видеозвонков.
Фактические звонки с Элизой. Я бы солгал, если бы сказал, что мне не было интересно, как она звучит. Мне также было интересно, как она выглядит. Были времена, когда у меня возникало искушение попросить фотографию, но это было бы нарушением установленных мной правил. Это также открыло бы дверь для того, чтобы она захотела получить фотографию взамен. Что-то, чего я буквально не смогу дать никогда.
Но это не то, о чем она просила.