Нет ничего плохого в том, чтобы вывести все на тот уровень, которого она хочет. Из сотен наших текстовых переписок и электронной почты я знаю, что у нее отличное чувство юмора. Я бы с удовольствием послушал, как она смеется. Быть человеком, который заставляет ее громко смеяться.
Плюс секс по телефону. То, что мы могли бы сделать. Черт возьми, я бы с удовольствием послушал, как она звучит, когда кончает.
Я: Давай сделаем это. Я бы хотел услышать твой голос.
Я нажимаю «Отправить», прежде чем реальность того, на что я соглашаюсь, пересиливает мое стремление к большему, чего я никогда по-настоящему не смогу получить.
ЭЛИЗА: Как насчет сейчас? Прежде чем я потеряю самообладание?
Мой раскатистый смех эхом отдается в тишине моего пустого дома.
Я: Да, сейчас здорово. И я знаю, что ты имеешь в виду.
ЭЛИЗА: Ты тоже нервничаешь?
Я: Черт возьми, да. Разговор с тобой — самое яркое событие моего дня. Я не хочу облажаться и отпугнуть тебя.
ЭЛИЗА: Ничто в тебе не могло бы меня отпугнуть.
Я хмыкаю и смотрю на телефон, который, кажется, парит в воздухе, а не лежит у меня на ладони. Все, что касается меня, привело бы ее в ужас. Но она никогда этого не узнает.
Я: Нажми кнопку вызова, когда будешь готова. Я не могу дождаться, чтобы услышать твой голос.
Я достаточно умный парень. К тому же довольно представительный. Годы работы в оживленной кофейне дали мне много практики в ведении спонтанной беседы. И все же, когда в моей руке зазвонил телефон и на экране высветилось имя Элизы, я внезапно понятия не имею, что сказать. Прошло чертовски много времени с тех пор, как я разговаривал с женщиной, которая что-то значит. А Элиза имеет значение.
После второго гудка мой пульс бешено колотится в висках, а руки становятся липкими. Мне тридцать восемь лет, и я не знаю, как ответить на телефонный звонок. Ебать меня.
— Привет, — говорю я, качая головой из-за полного отсутствия оригинальности или утонченности.
— Привет.
Одного маленького слова в ее мягком, женственном голосе достаточно, чтобы во мне пробежали искры. Затем она смеется, и этот короткий звук зажигает эти искры, разжигая во мне огонь.
— Ты не поверишь, как я нервничаю. Я чувствую себя подростком, звонящим парню, в которого влюблена.
— Рад, что я такой не один, — отвечаю я, посмеиваясь. — И если ты влюблена в меня, то я самый счастливый парень в округе, в любом возрасте.
— О-о… ты так же очарователен по телефону, как и в сообщениях.
Пока все так хорошо. Заставляет меня пожалеть, что мы не сделали этого раньше.
— Я много раз задавался вопросом о твоем голосе. Он очень красивый.
— Спасибо. Твой — это… — прошло слишком много секунд тишины.
— Не оставляй меня висеть здесь. Ты можешь попрощаться и завершить разговор. Мы можем вернуться к обмену сообщениями.
И все уже никогда не будет прежним.
— Нет, я хочу продолжать говорить с тобой. Это глупо, на самом деле, но твой голос застал меня врасплох. Ты сказал мне, что твои родители из Ирландии, но поскольку ты здесь родился, я не ожидала, что у тебя будет какой-либо акцент.
— Он легкий по сравнению с их. Но я научился говорить, слушая их, так что кое-что из этого проникло внутрь.
— Что ж, мне он нравится. Твой голос — как десерт для моих ушей. И теперь я еще больше завидую посетителям твоей кофейни, потому что они все время слышат твой голос.
— Не нужно ни к кому ревновать. Никто в городе не обращает внимания на мой голос или что-то еще во мне. Даже если бы они это сделали, мне это не интересно.
— Это эгоистично, что мне нравится это слышать, но это так.
Еще один смех доносится до моего уха.
— Послушай меня, собственнически заявляющую свои права на тебя. Это так на меня не похоже. Я даже себя не узнаю.
Теперь моя очередь смеяться, только мой смех больше похож на ворчание. Интересно, узнал бы я себя, если бы проснулся и увидел отражение в зеркале?
— У тебя рыжие волосы? — за ее вопросом следует сдавленный вздох. — Прости, это вырвалось само собой. Я знаю, что внешность запрещена. Я всегда задавалась вопросом из-за подписи про лепрекона в твоем оригинальном объявлении, а затем узнала, что ваша семья ирландская, но я виню в ошибке то, что у тебя акцент. Ты не обязан отвечать.
Если я буду осторожен, чему это может повредить?
— Я был твердолобым рыжим всю среднюю школу. Сейчас это уже не так важно.
— Я уверена, что ты все еще красив, независимо от твоего нынешнего цвета волос.
— Не могу сказать.