А Саяра, решив, что Хабиб смеется над ней, взглянула в зеркало. Она увидела себя закутанной этим большим черным платком, как чадрой. И досада охватила ее, точно она раскусила красивый с виду, но источенный червем плод. Платок вцепился Саяре в волосы, как большая летучая мышь. Саяре стало душно, она распахнула платок.
— Не раскрывай! — строго сказал Хабиб, и Саяра снова прикрыла себя.
Хабиб долго молча разглядывал жену, изредка заставляя ее поворачиваться, и всё посмеивался своей ловкой выдумке. Не торопясь он съел ужин, оставленный ему Шейдой. Пришла ночь. Хабиб снял с Саяры платок, погасил лампу. Когда он привлек к себе Саяру, он удивился, что руки у нее холодные, будто у мертвой.
7
С этого дня Саяра стала носить платок так, как приказывал ей Хабиб: низко спуская на лоб, прикрывая платком щеки и уголки губ, стягивая узлом за спиной. Она быстро научилась приоткрывать и призакрывать лицо, смотря по тому, перед кем она находилась. При этом голова Саяры то устремлялась наружу, то пряталась вглубь, как голова черепахи.
Однажды, идя с Шейдой по базару, Саяра натолкнулась на Делишад, — некуда было отступать. Пока Шейда рьяно торговалась в ларьке с продавцом, ворча на лавочников в советских лавках, не уступающих ни гроша, Делишад тепло и участливо расспрашивала Саяру о ее жизни. И Саяре стало стыдно, что она изгнала из памяти свою названую сестру, ей не хотелось покидать Делишад. Но Шейда уже заметила, что женщина с открытым лицом разговаривает с невесткой. Громко бранясь, ухватив Саяру за руку, Шейда всеми силами отталкивала Саяру от Делишад. Делишад готова была вступиться, но удержалась, предвидя, что старуха выместит свой гнев на Саяре, и только шепнула:
— Приходи ко мне завтра вечером, сестра.
И назавтра уже не Шейда, а Делишад взяла Саяру за руку, как маленькую, и привела к большому новому зданию.
Над входом висела огромная красная лента, и на ней Саяра различила отдельные буквы, какие запомнила в книжке Асада. Шум и гомон более громкий, чем со двора, где свадебное веселье, неслись из широко распахнутых окон, и Саяра не решилась войти.
— Твой муж освободил тебя от чадры, — сказала Делишад, удивленно оглядывая Саяру, — значит, ты можешь всюду показываться.
И Делишад, не выпуская руки Саяры, ввела ее в здание клуба — как ввела некогда в море. Шум и смех встретили Саяру, и теперь уже она сама не выпускала руки Делишад, боясь быть захлестнутой этим шумом и смехом, как некогда боялась быть захлестнутой волнами моря.
Большая комната была уставлена скамьями, и, тесно прижавшись друг к другу, сидели на них молодые женщины и мужчины. Некоторые сидели на подоконниках, некоторые на ступеньках, ведущих к возвышению в глубине комнаты, где за столом тоже сидели молодые мужчины и женщины. Некоторые стояли в проходах и вдоль стен.
И вдруг женщина, сидевшая за столом, встала, и шум сразу смолк. Она произнесла громким голосом несколько слов, и вслед за этим все встали, и Саяра встала вместе со всеми. Заиграла музыка. Саяра вдруг узнала мелодию, которую впервые услышала у окна школы.
Потом говорила другая женщина, и слушавшие время от времени хлопали ей в ладоши, точно ребенку-баловню или искусному танцору во время веселого новруз-байрама.
— Это праздник? — спросила Саяра.
— Да, — ответила Делишад, — конференция женской молодежи, — и объяснила Саяре, что означают эти слова.
Саяра видела, как смело молодые женщины всходят на возвышение, слышала, как складно говорят они, обращая открытые лица к присутствующим. И она удивлялась уму этих женщин, вглядывалась в их лица, будто стараясь запомнить на всю жизнь. Большие портреты в рамах висели на стенах, и в людях, изображенных на них, Саяра узнавала тех, кого видела на маленьких карточках в комнате Делишад и о ком не раз расспрашивала Хабиба. Она чувствовала, что люди эти — друзья всем тем, кто наполняет сейчас эту большую комнату, и враги ее мужу, Хабибу, и теплое чувство охватило ее, точно и впрямь при виде старых друзей.
Потом была опять музыка, танцы. Скамьи были отодвинуты к стенам. Делишад усадила гостью поближе к танцующим, чтобы той не пришлось смотреть на них издалека, как на чужом пиру. Молодые женщины, девушки, девочки выходили на середину комнаты и, раскинув руки в стороны, танцевали на глазах у мужчин, и мужчины улыбались, хлопали им в ладоши.
Внезапно в памяти Саяры промелькнуло: Хабиб! Она незаметно выскользнула из зала. Был поздний вечер, месяц всходил на темное небо. Саяра подумала, как далеко она от своего дома, и ей стало страшно. Она вышла на дорогу, оглянулась на окна клуба, — они были широко раскрыты, светлы, и веселые звуки музыки неслись изнутри. Ей хотелось вернуться, но страх перед Хабибом гнал ее в беззвучную темноту.