С момента прихода фашистов к власти много страшных слухов пришло из Германии. Рассказывали люди, заслуживавшие доверия, но Бетте и Бернарду не хотелось им верить — не вязалось всё это с народом, к которому они себя причисляли. Им трудно было поверить даже тогда, когда сын вынужден был эмигрировать из Германии в Канаду. У него, считали они, была с детства горячая голова. Их, стариков, немцы вряд ли обидели бы.
Старики собирались праздновать пятидесятилетие супружеской жизни. Сын прислал в подарок отцу золотые часы, матери — меховой воротник на пальто. Подарки лежали на видном месте в шкафу, и старики по нескольку раз на день любовались ими. Когда заходили соседи, Бетта как бы невзначай раскрывала шкаф и с гордостью показывала гостям подарки сына.
В одно летнее утро германские полчища ворвались в городок.
Сразу же распространились слухи, что молодых евреев заберут в концентрационные лагери, а стариков и старух выселят. Население было в ужасе. Бетта оделась и направилась к штабу.
К начальнику ее не допустили, но ей удалось заговорить в канцелярии с писарем.
— Верно ли, что евреев — стариков и старух — выселят из города? — прямо спросила она.
— Я этими делами не ведаю, — ответил писарь уклончиво, — спросите напротив, в гестапо.
— В гестапо?
Немало страшного слышала Бетта о гестапо, но ее охватила решимость дознаться правды.
Ее и в гестапо не пропустили. Она ждала, пока оттуда кто-нибудь выйдет. Завидя выходящего из гестапо офицера, она обратилась к нему с тем же вопросом.
— Это еврейские провокации, — сказал человек из гестапо. — Идите домой, не то вы ответите за такие слухи.
Когда Бетта подходила к дому, ее обогнал мотоцикл с двумя военными. Мотоцикл остановился возле ее дома, и оба военных прошли через палисадник в дом.
«Что им нужно?» — подумала Бетта, ускорив шаги.
Войдя в комнату, она увидела германского офицера и солдата. Офицер сидел за столом. У него было красное, обожженное солнцем лицо, серые холодные глаза. Позади него стоял навытяжку солдат в полной походной форме: оружие, вещевой мешок, фляга на боку. А перед столом стоял Бернард.
Она вошла в тот момент, когда офицер спрашивал:
— Какой вы национальности?
— Мы — немцы, — ответила она торопливо вместо Бернарда. Но Бернард, будучи педантичным, по обыкновению, добавил:
— Точнее говоря, немецкие евреи.
Офицер нахмурился.
— Такие мне неизвестны, — сказал он. — Я знаю, что немцы — это немцы, а евреи — это нечто совсем иное. Впрочем, не в этом дело. Мне нужно знать, есть ли у вас оружие.
— Оружие? — воскликнула Бетта. — Да мы в жизни его в руках не держали.
— Ты ошибаешься Бетта, — я был солдатом германской армии, — поправил ее Бернард.
— Откройте шкаф! — приказал офицер солдату.
— Слушаюсь!
Солдат повернулся, резким движением раскрыл дверцу шкафа, перерыл все вещи.
Оружия не оказалось. Но взгляд офицера обнаружил золотые часы и мех.
— Не продадите ли вы мне эти вещи? — спросил он.
— Это подарки от нашего сына, а подарки, как вам известно, не принято продавать, — сказал Бернард.
— Сентиментальности! — сказал офицер.
Бетта вмешалась:
— Если господину офицеру часы и мех понравились, мы можем их вам подарить, — сказала она, просительно глядя на Бернарда. При этом сердце ее сжималось от огорчения. Подумать только! Расстаться с подарками сына!
Офицер искоса взглянул на солдата.
— Нет, — сказал он, — я предпочитаю заплатить.
Он вынул из кармана блокнот, написал что-то, вырвал листок.
— Получите!
«Получены мной часы и мех...» — прочла Бетта. Внизу стояла какая-то закорючка.
— Простите, я не разберу подпись, — сказала Бетта, пытаясь разобрать закорючку.
— В старости нужно носить очки, — сказал офицер.
— Может быть, вы скажете, какой вы части? — спросил Бернард: уж очень ему не хотелось расставаться с часами. Он полагал обжаловать противозаконие и вернуть свои часы обратно.
— Офицер германской армии фюрера. Надеюсь, вам этого достаточно? — строго спросил офицер.
— Да, да! — заторопилась Бетта.
— Заверните! — приказал офицер солдату.
— Слушаюсь!
Солдат стащил со стола скатерть, завернул в нее мех, обернул сверху газетой. Часы офицер положил в карман.
«Грабители!» — подумала Бетта.
— Вы — в подведомственном мне участке, — сказал офицер. — Я скоро вернусь.
Обойдя соседние дома, они в самом деле скоро вернулись.
— Вы должны тотчас уехать отсюда! — объявил офицер.
Бетта бессильно опустилась на стул: