И это было схоже с тем, словно он открыл ворота. Я пересказал события прошедшего месяца с момента, когда Ана упала в моем офисе, до того, как она ушла от меня в субботу утром…
- Понятно. Ты был полностью поглощен с тех пор, как мы разговаривали в последний раз.
Он потер подбородок и посмотрел на меня.
- У меня много вопросов, Кристиан. Но прямо сейчас единственное, на чем я хочу сфокусироваться – это то, как ты чувствовал себя, когда она сказала, что любит тебя.
Я резко вдохнул, мой желудок скрутило до тошноты.
- Тошноту, - пробормотал я.
- И как ты чувствуешь себя сейчас?
Черт… Потеряным. Я чувствовал себя потеряным.
- Я скучаю по ней. Я хочу увидеть ее, - я чувствовал себя так, словно был на исповеди, честно признающийся в темной, темной зависимости, которая у меня была, а она – мой наркотик. Мне следовало дать ей уйти.
- Поэтому, не смотря на тот факт, что ты осознаешь, что она не могла удовлетворять твои потребности, ты скучаешь по ней?
- Да. Это не просто мое осознание, Джон. Она не может быть той, кем я хотел, что бы она была, и я не могу быть тем, с кем она хочет быть.
- Ты уверен?
- Она ушла.
- Она ушла потому, что ты высек ее. Если она не разделяет твои вкусы, ты можешь обвинять ее?
- Нет.
- Ты думал о том, что бы попробовать отношения в ее стиле?
Я тупо уставился на него, он продолжал.
- Ты находил сексуальные отношения с ней удовлетворительными?
Только не опять «сексуальные разговоры»! Проклятье.
- Да, конечно, - огрызнулся я на него. Он проигнорировал мой тон.
- Ты находил ее избиение удовлетворительным?
- Очень.
- Хотел бы повторить это снова?
Снова? Сделать это с ней снова? И смотреть, как он уходит… снова?
- Нет.
- И почему же?
- Потому что это не ее. Я причинил ей боль. Реально причинил ей боль... И она не может… Она не хочет... – я сделал паузу, - она не наслаждалась этим. Я не хочу больше никогда видеть ее ранимые потемневшие глаза снова, зная что я был причиной этого. Выражение ее глаз будет преследовать меня до конца моих дней.
- И она чувствует себя так по твоей вине.
Я озадаченно уставился на него.
- Ты совсем не узнаешь себя? Свое прошлое?
Вопрос Баннера выбил меня из равновесия. Черт, мы проходили через это снова и снова.
- Нет. Не узнаю. Это – другое. Отношения с Миссис Линкольн были совершенно другими.
- Я не имел в виду Миссис Линкольн.
- А о чем вы тогда говорили? – мой голос был смертельно тих, потому что внезапно я осознал, к чему он клонит.
- Ты знаешь о чем.
Я заглотил воздух, чувствуя снова бессилие беззащитного ребенка… и гнев. Глубокий гнев.
- Это не то же самое, - прошептал я, едва сдерживая свою ярость.
- Нет, не то же самое, – согласился Баннер.
Но ее возмущенный яростный образ, непрошено всплыл в моей голове: «Это то, что тебе на самом деле нравится? Я – такая?». Это моментально погасило мой гнев.
- Она была в ярости, - прошептал я. – Я никогда не видел ее такой злой.
- И по какой причине ты думаешь, это случилось?
- Потому что я причинил ей боль.
- Она сказала, что любит тебя. А ты причинил ей боль. Как ты сказал, это не ее сцена.
- Я знаю, что вы пытаетесь сделать, доктор, но это очень несправедливое сравнение. Она, согласитесь, взрослая, и, черт подери, она нашла силы уйти!
- Я знаю. Просто я только что хладнокровно ткнул тебя в это носом, Кристиан. Ты очень разгневан, и у тебя есть на это причина. Я не собираюсь перефразировать все это сейчас – ты совершенно очевидно страдаешь, а смысл этой терапии заключается в помощи тебе принять самого себя, чтобы тебе было комфортнее, - он сделал паузу. – Эта девушка…
- Анастейша, - раздраженно пробормотал я.
- Анастейша. Она, очевидно, имеет огромное влияние на тебя. Ее уход пробудил твой , все твои запущенные проблемы. Она определенно значит намного больше для тебя, чем ты хочешь сам себе признаться.
И это было так, будто он ударил меня в живот. Вот поэтомуэто было настолько болезненным? Она значит больше, намного больше, чем я непосредственно хочу себе признаться? Эта мысль стала для меня откровением. Дерьмо… ну, конечно.
- Тебе необходимо сфокусироваться на том, где ты хочешь быть, - продолжал Баннер. – А для меня это звучит так, словно ты хочешь быть с этой девушкой. Ты скучаешь по ней. Это можно было прочесть между строк твоего рассказа здесь, сегодня. Ты хочешь быть с ней?
Я моргнул, смотря на него.
- Да, - прошептал я.
- Тогда, тебе нужно сфокусироваться на этой цели. Это возвращает нас к тому, о чем я твердил последние несколько встреч – . Если она влюблена в тебя, как сказала, то, должно быть, она страдает тоже. Поэтому, я повторю свой вопрос: ты задумывался о более консервативных отношениях с этой девушкой?
- Нет, я не задумывался.
- Почему нет?
- Потому что, мне даже не приходило в голову, что я смогу.
- Что ж, если она не готова быть твоей Сабой, ты не можешь играть роль Доминанта.
Я посмотрел на него, шокированный. Это не роль – это то, кем я являюсь. И, откуда ни возьмись, я вспомнил раннее письмо Анастейше… свои слова. Мне кажется, ты все никак не можешь понять, что в отношениях Дом/Саб именно у Саба вся власть в руках. И это ты. Я всегда буду повторять – ты являешься той, у кого вся власть. Не я. Если она не хотела такого образа жизни… тогда и я тоже. Черт. Надежда неожиданно зашевелилась в моей груди. Смогу ли я? Смогу я иметь ванильные отношения с Анастейшей? Смогу ли я отвернуться от всего, что я знаю? Черт… возможно. Если я смогу, захочет ли она вернуться ко мне?