— И еще одна остановка, — добавил Артур. — Если никто из вас особо не возражает. Я хотел сказать, что Сэм и Лиф Даннинги были очень добры ко мне. Слишком добры, чтобы я просто написал им письмо и сообщил, что все хорошо. И… они меня видели, когда я был так убит всем этим… Мне хотелось бы, чтобы они увидели меня таким, каков я есть. Хочу посмотреть, все ли там у Кристины в порядке. И может, взглянуть на некоторых из тех, с кем вместе работал. Не знаю, возьмут ли Даннинги у меня деньги, но я хочу дать им немного. Им так много вещей нужно. Может, даже тысяча долларов. И…
— И что, милый? — спросила Чук.
— Там остались мои плотницкие инструменты. Мне пришлось заплатить за них из своего заработка. Боюсь, цена им не больше сорока долларов, но я хочу их забрать. Я ими работал. И они могут принести удачу, если я… попытаюсь построить дом.
Глава 15
Во вторник после полудня, в самый последний и прекрасный майский день, мы вышли в отмеченный бакенами пролив, ведущий через острова к Эверглейдзу. Павильон-Кей остался на юге. Я сверился с картами и решил, что нам лучше держаться официально рекомендованного прохода и войти в реку Баррон в том месте, где она впадает в залив Чоколоски, а потом, немного пройдя по ней, встать у большой пристани клуба «Ружье и удочка». Я мог наметить путь и дальше, до острова Чоколоски, но тогда начнется прилив и будет большая вода. Будет гораздо проще, если Артур каким-нибудь образом переберется через дамбу и сам попадет в Чоколоски.
Я стоял в рубке, ведя «Флэш» по проливу между островами Парк. Внизу, на нижней палубе, сидела на крышке люка Чук в маленьких красных шортиках и полосатой вязаной кофточке без рукавов. Рядом стоял Артур в моих старых бриджах цвета хаки, показывая ей разные места и, видимо, рассказывая о том, что с ним здесь происходило, когда он работал матросом на катере Сэма Даннинга. Монотонное гудение двигателя заглушало слова. Я видел их мимику, беззвучный смех.
Артур, хотя все еще худой, выглядел гораздо лучше. Месяцы работы в этом районе заставили его обрасти мускулами, которые последующее истощение сделало тонкими, как веревки. Теперь мускулы снова становились гладкими бугорками, выделяясь под розовой загорелой кожей спины, когда он указывал на что-нибудь. Чук велела ему делать упражнения, и несколько раз я заставал его распятым в дверном проеме, как Самсон, пытающегося пригнуть висок как можно ниже, дрожащего с головы до ног и наливающегося кровью. Он всегда смущался, когда его заставали за этим занятием, но результаты были налицо. Результаты и этого, и упражнений на гибкость, которые она ему давала, и высококалорийных блюд, которые она в него впихивала.
Потом, после прямого прохода через весь залив, мы вошли в реку Баррон, в ее ровные зеленовато-коричневые воды со старыми деревянными домами по берегам большого острова до самого порта, с кронами высоких кокосовых пальм и привязанными вдоль берега скифами. Справа шли тысячеметровые бетонные пристани клуба «Ружье и удочка», затем длинное двухэтажное городского типа здание мотеля, потом отгороженный высокой оградой бассейн с пляжем, соединявший его с частью старой деревянной застройки, а дальше коттеджи. Четыре президента Соединенных Штатов скрывались здесь в свое время в поисках сельского одиночества и самой замечательной рыбалки в этом полушарии. Цвели южные деревья, некоторые низко опускали тяжелые ветви к самой воде, ветерок ронял огненные лепестки на спокойную гладь, а гигантские красные деревья бросали густую тень на главный вход в старый порт и ступеньки пристани.
Там стоял на привязи широкий прочный баркас, и какой-то мужчина мыл палубу из брандспойта, видимо заканчивая тяжелую полдневную уборку. Рядом на бетонной пристани стоял на коленях мальчик и чистил трех впечатляющих своими размерами робало. Я заметил тарпона, тянувшего на три с половиной килограмма, болтающегося на крючке одной из клубных удочек.
Я решил встать рядом со старым белым катером. Артур, нагнувшись, приготовил канат. На малом ходу шум двигателя почти утих, так что мне удалось расслышать голоса впереди. Когда мы проплывали мимо рыбацкого баркаса, человек с брандспойтом поднял голову и сказал:
— Ба, да это же Артур!
— Как дела, Джимбо?
— Хорошо, хорошо. Ты тут матросом?
— Ты Сэма не видел?
— Да он ногу повредил. Лебедка соскользнула, и двигатель от его скифа прямо на нас рухнул. Он у себя дома, без гроша сидит.
— Ох, как жаль.
Когда яхта сбавила передний ход и пошла вниз по течению, Артур спрыгнул с канатом на пристань, а я махнул ему рукой в сторону облюбованной тумбы. Петли были затянуты, выключены двигатели. Течение развернуло корму. Я сбросил кормовой и передний якоря. Чук спросила, как насчет кранца, но, увидев, что боковые перила хорошо прилегают к тумбе, я велел ей не волноваться.