— Да я их и не нашел, пока… Макги, ты не проговорился. Синди тебе это рассказала, да? А что еще она тебе рассказала?
— Все, что ей на ум пришло.
— Ну, однажды я доберусь и до нее. И хорошенько. Хватит болтать. Мне нужно яхту осмотреть. Артур, найдешь мне кусачки и проволоку. Давай, малыш, шевелись!
Когда Артур вернулся с тем, что он требовал, и медленно направился к Буну, то даже я мог определить, что он хочет разыграть. Я приготовился сделать все, что в моих силах, не чувствуя ни малейшего оптимизма. Последовал неловкий бросок, удар по телу, и не успел я и полпути пройти, как Артур попятился назад и тяжело упал. Я снова сел. Артур сел на полу, с бегающим взглядом и окровавленными губами.
Бун убрал мешавшие ему волосы Чук, двумя пальцами взялся за кончик уха и приложил лезвие ножа к виску. В его голосе не было и следа ярости, когда он сказал:
— Еще всего один раз, еще одно маленькое непослушаньице — и я отхвачу этот чудный кусочек мяса и заставлю ее протянуть его тебе, влюбленный ты мой.
Артур медленно встал.
— А теперь ты возьмешь этот провод и кусачки и свяжешь вместе колени Макги, а когда он ляжет на пол и обхватит руками ту ножку стола, что крепко к полу прикручена, как следует перехватишь его запястье.
Через некоторое время мы, Артур и я, оказались соседями, крепко и надежно прикрученными к привинченным к полу ножкам тяжелого откидного стола, а Уаксвелл отправился с инспекторской проверкой по всему «Флэшу», подталкивая перед собой Чук и разговаривая с той же самой оскорбительной и тяжеловесной веселостью, что я слышал в его голосе, когда он беседовал с Вивиан Уаттс, приговаривая:
— Вот и хорошо, вот и славненько. Теперь иди сюда, киска, а старина Бу рядышком с тобой побудет. Боже, Боже, какая большая и сладкая девонька, право слово. — Его голос стихал за камбузом, удаляясь в сторону кают и трюма.
— Боже мой! Боже мой! — стонал Артур.
— Успокойся. Если не считать одной дурацкой попытки, ты все делаешь замечательно.
— Но она движется как полумертвая.
— У нее все еще кружится голова. Это был чертовски сильный удар. Он очень аккуратно все сделал, Артур, с тем, как на борт пробраться. Надо только надеяться, что у него хватает ума понять, что мы ему необходимы.
— Зачем? — с горечью поинтересовался он.
— Если он сам не понимает, то я подскажу. Все суда, выходящие из района Эверглейдза, будут проверять. Ему нужно иметь нас под рукой, чтобы выставить для маскировки, пока он сам будет держать нас в повиновении, встав там, где его не видно, и приставив ей нож к горлу. Так что нам надо ждать случая, которым мы сможем воспользоваться.
— Он нам такого не даст. Никогда.
— Дай мне возглавить дело. Постарайся быть готовым в любую минуту. Твоя задача — это Чук. Она — его рычаг управления. Как только я рванусь, твоя работа — убрать ее от него. Удар с налета, что угодно.
Они вернулись в салон. Бун хихикал.
— У тебя тут так все мило обставлено, как в публичном доме Таллахасса. Эта большая девица говорит, что ее зовут Чуки. Что за имя, на фиг? Иди сюда, милочка. Посмотрим, что там наверху.
Когда они вышли, я сказал Артуру:
— Веди себя так, словно этот последний удар вырубил тебя окончательно. Будто из тебя душу вынули. Он тогда будет меньше беспокоиться, считая, что наблюдать требуется только за мной.
— Но, Боже мой, Трэв, если он… если он оставит нас вот так, прямо здесь, и уведет Чук туда, назад, и…
— То ты ни черта не сможешь поделать, и я ни черта не смогу, ни она сама. Это случится, произойдет и кончится, и перед нами по-прежнему будут стоять все те же проблемы.
— Я этого не вынесу.
Я не ответил. Я почувствовал изменение в движении яхты и понял, что он в рубке. Добавил оборотов двигателей. В новом режиме они не были синхронизированы. Через несколько секунд он это сгладил и сбавил обороты. Я различил знакомый щелчок, когда он установил автопилот.
Он привел Чук обратно в салон.
— В этой ванночке и узлов-то не прибавишь. Но яхта заправлена и все в лучшем виде. Макги, я выставил курс на Маркесас-Кейз.
— Поздравляю.
— Должно так выйти, что мы пройдем между Ки-Уэст и Маркесас, а потом сделаем все так, словно хотим вдоль полуострова выйти к Майами. Но на самом-то деле мы собираемся выйти в открытый океан, за все эти мысы, и коли завтра будет ночка потемнее, погасим все сигнальные огни и рванем на Кубу так быстро, как только позволит эта посудина. Когда нас задержит кубинский патруль, то единственными людьми на борту будут бедный простой проводник из лесной глуши и его милая, тихая девушка, бегущие от капиталистов. Будете хорошо себя вести, детки, — высажу вас в этой надувной лодке на середине пути до Кубы. Но еще одна маленькая неприятность — и пойдете плавать с якорем. Ясно?