Потом я выписался из мотеля, наскоро позавтракал и отправился к Джорджу Бреллю. Хорошенькая служанка, та самая, которую я видел ночью, заставила меня ждать у дверей, пока ходила докладывать о моем приходе. Наконец она вернулась и провела меня к Бреллю. Он сидел, откинувшись на подушки, в гигантской круглой кровати, задрапированной розовым покрывалом, читал газету и пил кофе. В этой большой, роскошной, откровенно женской спальне Джордж казался ссохшимся и неуместным, словно дохлый червяк в праздничном пироге.
Отбросив газету, он резко проговорил:
– Закрой дверь, Макги, пододвинь кресло и сядь. Самолюбие быстро возводит заново рухнувшие было стены и по мере надобности перекраивает прошлое.
Он внимательно посмотрел на меня.
– Ты очень умен, парень. Я напился, был жутко расстроен из-за Анджи, да и устал после трудного дня.
– Я обманул тебя, Джордж.
– Я чертовски много болтал и даже не могу толком вспомнить, что вчера плел. И вообще, я подцепил грипп.
– Да еще я был довольно груб с тобой, Джордж.
– Я хочу знать, Макги, как наши дела.
– То есть?
– Мой мальчик, я тебя предупреждаю: не пытайся играть против меня. Это станет самой большой ошибкой в твоей жизни. Я не собираюсь откупаться от тебя, если это то, чего ты добиваешься. Я тоже могу быть жестоким. Дьявольски жестоким.
– Ты и вправду решил действовать именно так?
– Пока я обдумываю все варианты.
– По-моему, если бы ребята из налоговой инспекции знали, где искать и какие исторические факты твоей биографии раскрывать, они бы вернулись к тебе не с пустыми руками, Джордж.
Он сглотнул, на ощупь вытащил из пачки сигарету и сказал:
– Тебе не удастся запугать меня.
– Мне кажется, нам стоит все забыть и простить друг друга, Джордж.
Он приподнялся и посмотрел мне в глаза:
– Ты ведь здесь не для того, чтобы подставить меня?
– По правде говоря, я не считаю тебя настолько богатым, чтобы возиться с тобой. Даже если бы такие дела были по моей части.
– Я состоятельный человек, – обиделся он.
– Джордж, ты живешь не по средствам, и я буду очень удивлен, если через пару лет у тебя останется хоть что-то. Мне нужна только информация, но я должен быть уверен, что ты не блефуешь. Я пришел затем, чтобы узнать, что Дэйв привез в Штаты. Насколько мне известно, наследники обнаружили то, что осталось от скряги. А осталось от него немного, после восемнадцати лет пребывания в тропическом климате.
– Значит, кто-то опередил тебя?
– Но он не мог уйти далеко, Джордж.
Он выдавил слабую улыбку.
– И что же тебе надо от меня?
– Я уже попытался объяснить тебе это.
Он сел.
– Когда бы ты ни приехал в долину, Трев, мой дом в твоем распоряжении. Ты хочешь попытать счастья в другом месте, а у меня дела здесь. Даже не было времени заняться кладом Дэйва. Через десяток лет этот городок будет самым...
– Верно, Джордж...
Он окликнул меня, когда я выходил в холл. Я вернулся. Джордж облизнул губы.
– Если у тебя возникнут здесь какие-нибудь сложности, неприятности и...
– Лучше пожелай мне ни пуха ни пера.
Джордж выполнил мою просьбу, я послал его к черту, и он откинулся на подушки. Двигаясь через застекленную террасу к выходу, я случайно бросил взгляд во двор. Анджи и Джерри стояли на дальнем краю бассейна. Пользуясь тем, что было еще не слишком жарко, они загорали и что-то бурно обсуждали. На Анджи был строгий закрытый купальник, а мачеха надела бикини. Издали они казались ровесницами. Тот, кто знал, как волнующе выглядела Джерри в платье, почувствовал бы сейчас легкое разочарование. У нее была небольшая высокая грудь, но слишком длинное туловище. Гибкий торс плавно переходил в полные бедра и короткие крепкие ноги. Пока я разглядывал их, Анджела резко повернулась и побежала. Джерри догнала ее, поймала за руку и остановила. Анджела стояла, нахохлившись, пока мачеха ей что-то втолковывала. Затем девушка разрешила отвести себя к шезлонгу и вытянулась на нем, подставив лицо солнцу. Женщина придвинула белый металлический стул, села и, склонившись над падчерицей, все продолжала говорить. Может, это была только игра света и тени, но мне почудилось, что я заметил мокрую дорожку от слезы на щеке Анджи.
Эта семья была похожа на эквилибриста, балансирующего на крохотной дощечке, укрепленной на верхнем конце длинного шеста, раскачивающегося посреди толпы, которая вздыхает «а-а-ах», трепеща в ожидании неминуемой катастрофы. Тщеславный глуповатый мужчина, его беспечная молодая жена и несчастная девочка, с трудом сохраняющая равновесие на тонкой, натянутой, как струна, проволоке. Если они разорятся, их дом пойдет с молотка, а «линкольн» купит мексиканский дантист. Кто из них уцелеет? Вероятно, Джордж, ему-то падать не с такой головокружительной высоты, как остальным.
На длинном, мягко идущем под уклон юго-восточном участке скоростного шоссе Хьюстон – Майами, высоко над седым притихшим заливом, я вспомнил о суровом несгибаемом Давиде Бэрри и представил, как он волновался ночью, опасаясь, что кто-нибудь из домашних проснется и увидит его, оттаскивающего огромные каменные глыбы и зарывающего сокровища у основания массивного столба. Бэрри верил в свою звезду, давал себе клятву выжить и вернуться домой, понимая, что его жене не под силу такая сложная операция, как превращение голубых кристалликов углерода в деньги. И еще он знал, что никому не может довериться. И все же Джуниор Аллен сумел подобраться к нему, поскольку обладал врожденным нюхом на роковые тайны и способностью подглядывать, подслушивать, вмешиваться в чужие дела...
Возможно, Дэвид Бэрри в отчаянии решил заключить с Джуниором Алленом сделку. Но то ли старый летчик просчитался, то ли смерть пришла к нему слишком рано, однако Джуниору Аллену уже было известно, где искать. Потом он долго жил в доме Бэрри, все хорошенько обдумал, облазил окрестности и наконец нашел.
Ком воска, похожий на огромный толстый блин. Дожди, жара и соляные испарения разъели контейнер. И еще там наверняка были жуки, давно пристрастившиеся к этому воску. Сверкая на фоне бледных корневищ и грязи, они растерянно таращились на коленопреклоненного Аллена, удивленно слушали его прерывистое дыхание и гулкие удары сердца, которое бешено колотилось, когда он извлекал их вместе с остатками фляжки из земли.
Эти жуки по-прежнему будут есть воск, пожирать старую парусину. Но однажды произойдет мутация, и на свет появится новое поколение насекомых, переваривающих бетон, разлагающих на молекулы сталь, жадно пьющих кислотные лужи, жирующих на пластмассе, смакующих стекло. Тогда города падут, и человек будет отброшен обратно в океан, из которого в незапамятные времена вышел на сушу.
Когда я свернул с Бахья-Мар и обнаружил, что нахожусь уже недалеко от «Дутого флэша», то заметил свет больших желтоватых фар «Мисс Агнесс», прорезавший сумерки. Этот свет был удивительно приятен. Добро пожаловать, путешественник! Я посигналил, желая избавить Лоис от лишних волнений, перешагнул через цепь и двинулся внутрь. Но Лоис все же немного испугалась, когда я распахнул дверь в салон.
Она попятилась и улыбнулась.
– Привет, или добро пожаловать домой. Что-то в этом духе, Трев.
За три дня с ней произошла разительная перемена. Темно-голубые брюки со смешными маленькими желтыми тюльпанчиками. Нежная бежевая блузка с рукавами ниже локтя. Волосы стали короче, а лицо, шея и руки покрылись золотистым загаром.
– Настоящая туристка! – сказал я.
– Я подумала, что в этом буду выглядеть не такой костлявой.
– Чертовка.
– Ты так считаешь? По-моему, мне идет.
Меня провели по всей яхте, пришлось признать, что я в восхищении. Стены коридора вымыты и вновь покрашены в более симпатичный цвет. В ванной новые шторки. Палубу она решила показать днем, чтобы я смог оценить ее труды по достоинству.