– Ты пришла ко мне слишком рано.
– Я тебя хотела.
– Все еще впереди.
– Не у меня. Я не могу отключить память. Всегда будут всплывать воспоминания о том, что он со мной проделывал.
Я закинул руки за голову и погрузился в размышления. Ситуация, конечно, трогательная. Трепетная душа, которую отмыли, отскоблили, зашпаклевали и спрыснули духами, жаждала теперь награды за пережитые муки. Награды, достойно завершающей историю ее чудесного спасения.
Тогда, в темноте, Джуниор Аллен лишь издевался над Лоис, мгновенно растоптав все ее чувство собственного достоинства, так необходимое каждой женщине. Но Лоис упорно берегла свой дар, дар любви и нежности, и теперь мечтала осчастливить им меня. Однако он оказался вдруг кучей дерьма, упакованного в яркую блестящую обертку. Лоис слишком рано захотела отрешиться от прошлого, но я постарался, чтобы первые же мои прикосновения разочаровали ее: чем быстрее она столкнется с этой проблемой, тем менее тяжелыми будут последствия. Но хотел бы я знать, что легче: узнать правду сразу или перенести шок потом?
– Очень, очень плохо, милая Лоис.
– А?
– Печально. Навсегда потерянная и абсолютно безнадежная, с подмоченной репутацией, запятнанная на всю оставшуюся жизнь. Развращенная потаскушка из Кэндл-Ки. Господи, какая драма!
Она медленно и осторожно повернулась, сохраняя расстояние между нами и украдкой натягивая одеяло до подбородка.
– Не будь таким жестоким и отвратительным, – произнесла она бесцветным голосом. – Попытайся хотя бы посочувствовать.
– Это кому же? Здоровой тридцатилетней бабе? Не думаешь ли ты, что мне так нужна женщина, что я немедленно наброшусь на любую? Порой, когда я немного глупею или впадаю в депрессию, я поступаю именно так, но потом остается неприятный осадок. А все потому, что я неисправимый романтик и святи верю: отношения между мужчиной и женщиной не должны оставаться на уровне кроличьих инстинктов. Нет, дорогая, кролики нам не подходят. Милая моя, если бы я считал тебя клубком разврата, разве ты задела бы романтические струны моей души? Нет, Лоис, ты чистая и нежная, каждая клеточка твоего тела излучает свежесть и здоровье... И еще – ты очаровательная глупышка.
– Черт тебя подери!
– Я кое-что не сказал тебе, дорогая. Кэтти избил Джуниор Аллен. По ее словам, он схватил ее одной рукой за горло, а другой молотил по лицу, пока оно не превратилось в кровавую маску. Но она не стала ему мстить, и не потому, что испугалась. Кэтти подумала, что я ей помогал и, значит, тоже буду втянут в судебное разбирательство, а это может нарушить мои планы. Я сравниваю ее беду с твоими неприятностями, и на этом фоне ты выглядишь весьма бледно. Прикинь сама.
Она долго молчала. Я не мог угадать, что она мне ответит, но понимал: приближается тот критический момент, который определит, по какому пути пойдет ее дальнейшая жизнь. И в эту минуту я презирал себя вместе со всеми остальными психологами-любителями, доморощенными мыслителями и кабинетными мудрецами.
– Но я же болела! – проговорила она тонким, несчастным и очень смешным голосом.
И через секунду до меня дошло, что с ней будет все в порядке. Я расхохотался, и вскоре мы уже смеялись вместе. Мы заливались до слез, как дети, то затихая, то вновь разражаясь хохотом, и я был страшно рад, что ей не приходится заставлять себя смеяться.
Затем она поднялась, бледная тонкая тень в темноте, отыскала свою призрачную накидку, завернулась в нее и тихонько выскользнула из моей каюты, осторожно захлопнув дверь. Я услышал шум льющейся воды и увидел под дверью полоску света. Через некоторое время он погас. Мне показалось, я знаю, о чем Лоис сейчас думает. И я ждал. Дверь негромко скрипнула. Застенчивая тень приблизилась ко мне, и все началось сначала.
Часто она замирала. И мне приходилось возвращать ее к действительности. Я был очень терпелив, ласков и мягок. И шептал ей всякие нежности. Наградой мне стал глубокий вздох, вырвавшийся у нее, когда она вслушивалась в свое вновь обретенное и с благодарностью принятое мною тело.
Позже Лоис свернулась клубочком у меня на груди, ее дыхание успокаивалось, сердце стало биться медленнее.
– Ты прелесть, – пробормотала она, погружаясь в сон.
Я бы тоже заснул сразу, если бы смог убедить себя, что все идет как надо. Но мне казалось, что я сам себя загнал в грязный тесный угол. Где кончается ответственность? Вот вы, например, рассылаете калекам ваксу и обувные щетки? Я почувствовал, что стал полновластным хозяином этого маленького спящего существа. Да, экземпляр попался великолепный: крепкий костяк, верное сердце и обольстительное тело. Она умела вкусно готовить, безмерно восхищаться мною и страстно меня любить. Оденьте ее в рубище и бросьте в грязь – все равно она останется истинной леди. С ней не стыдно появиться где угодно.
Но я не был создан ни для такой привязанности, ни для любых длительных и прочных отношений. Я мог только поднять ей дух, а продолжать нашу связь – значит разбить ее любящее сердце. Через некоторое время она, конечно, поймет, что прогадала. Но будет уже поздно...
Крошечные божки иронии должны смеяться, плакать и кататься в корчах на своем Олимпе, взахлеб рассказывая друг другу по ночам о некоторых изумительно неразумных мужчинах.
Глава 10
Я не представлял себе, какой она будет утром. Я лишь надеялся, что не увижу ее надутой, ребячливой или застенчивой. Когда я переступил порог камбуза, она разливала по стаканам сок и повернулась, подставив щеку для поцелуя, словно осознала, что это ее долг. Легкий кивок темноволосой головки, быстрый оценивающий взгляд чуть раскосых глаз.
– Температура и пульс в норме, пациент просит есть, – отрапортовала она.
– Что?
– Клиника доктора Макги. Утренний доклад.
– Болтушка.
– Так точно.
Завтрак прошел в молчании, но не напряженно. После второй чашки кофе она внимательно посмотрела на меня и произнесла:
– Меня волнует, что я доставляю тебе хлопоты, Трев.
– А уж меня это как волнует!
– Спасибо тебе за терпение и участие. Ты завоевал премию Лоис.
– Добавляю к своим прочим наградам.
– Я любовалась с палубы рассветом. Было здорово, с зарницами. За это время я все обдумала.. И пришла к выводу: пока в моей душе не выросло что-то большое и важное, не стоит пытаться отдавать... Иначе получится просто ерунда.
– Утром я что-то плохо понимаю некоторые слова.
– Если в будущем возникнут какие-нибудь осложнения, я обязательно поставлю тебя в известность.
– Звучит серьезно.
– Но если ничего такого не произойдет, то даже не пытайся догадаться о моих мыслях. Прошлой ночью я набиралась уверенности в себе. Заранее.
– О'кей.
– Допивай кофе и пойдем поглядим, сколько сил я потратила на твою посудину.
Проделанная работа, безусловно, была достойна искреннего восхищения, которое я и поспешил выразить. Потом я погнал Лоис со всем ее купальным барахлом на берег. Через три минуты она вернулась, чтобы уведомить меня: она уже выздоровела и потому не может обещать, что отныне в ее жизни не будет ни одного романа. Лоис небрежно прошествовала в сторону пляжа, сверкая зеркальными солнечными очками и покачивая изумительными бедрами. Она казалась совсем юной – и в то же время древней, как море, по берегу которого шла.
Телефонист разыскал Гарри в Нью-Йорке, методично обзвонив все те места, в которых мог появиться мой приятель.
– Я ответил на твой вопрос, парень, и ответ, похоже, утвердительный. Несколько месяцев назад то здесь, то там стали всплывать разные симпатичные вещицы. Те самые, которые ты мне описал, один к одному, как по страховому полису. Совпадение просто классическое. Но мне сказали, что камешки чистые. Все азиатские компании с раздутыми штатами сотрудников, имеющих право подписи, уменьшают прибыль своих клиентов. Так вот, эти перекупщики болтались повсюду, появлялись и на Уолл-Стрит, и каждый приносил понемногу. Сейчас почти все эти штучки уже в руках лучших семейств, и ты можешь увидеть, как одна из них рекламируется в качестве подарка в «Ньюйоркере», на восемьдесят первой странице. Прямо как щипцы для завивки последних моих трех волосинок. Кто-то неплохо заработал на этом деле. Коллекция отличная, высший класс, вещичек десять или пятнадцать. Что же касается источников, парень, то я поймал словечко здесь, словечко там, и везде говорят об улыбающемся грубоватом человеке. Он совсем не дурак, время от времени заходит к посредникам, продает камни без спешки и за очень приличные деньги и обещает, что скоро принесет еще много новенького.