Мы встречались с Питером три года, и я позволила себе поверить ему. Первые полгода мы были на связи. Мы созванивались каждый день. Не смотря на разницу с часовых поясах, мы могли звонить друг другу хоть в пять утра, хоть в три часа дня. А потом просто он стал игнорировать мои звонки, не отвечал на мои сообщения. Просто в один момент оборвалось буквально всё. Питер изменил свой номер и теперь даже не звонил и своей матери. Одна открытка на Рождество и две на день рождение, это всё, что она получила от него. Я же -вообще ничего.
Первое время мне было действительно больно, но затем я просто смирилась с таким положением вещей. Единственный человек, который действительно поддерживал меня, так это Агнесс. Я и правда не знаю, что бы я делала без неё.
По-настоящему я возненавидела Питера, когда у его матери случился инфаркт. Я ненавидела его, сидя в больничном коридоре и дожидаясь вердикта врача. К счастью, в первый раз обошлось, и она осталась жива. Я тогда была в шаге от того, чтобы поехать в эту чёртову Америку и надрать ему задницу. Но я не могла оставить миссис Фэллер, особенно после того, что с ней случилось. Кроме меня, у неё больше никого не оставалось. Поэтому всё, что я сделала, это написала письмо Питеру на его старую электронную почту. А разве мне оставалось делать что-либо ещё? Второй инфаркт она смогла пережить, но после третьего она умерла. Я ненавидела Питера, но отчасти себя я ненавидела больше. Мне казалось, что я могла сделать для неё больше, я думала, что смогу спасти её, но женщина умерла у меня на руках, пока скорая только была в пути.
Мне пришлось похоронить миссис Фэллер за её деньги, которые она специально когда-то оставила мне. Я пыталась отговорить её от этой затеи, но она сказала, что не знает, когда умрет, а на Питера не было никакой надежды.
Я строчила ему письмо за письмом, каждое из которых, было похоже на угрозу какого-то серийного убийцы. Но я была зла и к тому же отчаянна, поэтому не отвечала за свои слова. В одном из писем, я даже написала, что приеду в эту чертову Америку и убью его. Но Америка большая, и мои шансы найти его были ничтожны.
- У меня только есть одна проблема, - обратилась я к Агнесс, которая продолжала таращиться в страничку глянца, не веря в происходящее.
- Я могу тебе помочь?
- Займешь мне денег? Просто моих денег хватит мне только на половину билета в США.
- Да, конечно. У меня как раз сохранились деньги, которые мне подарили ещё на мой день рождения, - Агнесс мило улыбнулась. Её пальцы легко стиснули мою руку.
После этого, я всё же допила свой холодный кофе и доела булочку. Агнесс в это время листала мой журнал, и то дело говорила «Посмотри на это платье!» или «О Боже, Блейк Лайвли действительно беременна?». И каждый раз вскрикивала так, будто увидела там свою фотографию.
В конце концов, мы договорились встретиться вечером и прогуляться. Вечером любой город уже становится не таким, как днем. Обожаю время, когда все огни зажигаются, прожигая дыры в кромешной тьме. Или когда солнце только-только садится за горизонт и небо становиться таким нежно розовым. Или даже когда небо затянуто тучами, и с наступлением ночи становиться всё мрачнее. Но самое главное, что это заставляет тебя на время забыть обо всем на свете.
На фоне других домов, мой выделялся не очень сильно. Не смотря, даже на то, что он красного цвета. На этой улице, где я живу все дома прижаты так плотно друг к другу, словно бисквиты в торте. И пусть это место далеко от центра города, но дома везде устроены одинаково.
Я спускалась вниз по улице, не спеша. Я не знаю, как сказать родителям о том, что я решила лететь в Америку. И хотя мне, чёрт побери, уже двадцать лет, я всё равно чувствую ещё какую-то зависимость от них.
Папина новая машина стоит на улице. Значит, мне придется говорить с ними двумя сразу. Моя задача становится только сложнее. Делаю глубокий вдох и лишь затем захожу в место, которое называю домом.
Уже в коридоре улавливаю запах свежеиспеченного печенья. Да уж, ещё немного и я перестану влезать в свои собственные джинсы. Снимаю обувь и захожу на кухню. Руки папы обвиты вокруг маминой талии, а их губы сомкнуты в крепком поцелуе. День ото дня ничего не меняется. Порой я даже завидую своим родителям, ведь их личная жизнь насыщенней моей раз в десять точно.
Я прокашлялась, чтобы обратить их внимание к себе.
- Мам, у тебя, кажется, печенье подгорает, - сказала я, после чего она сразу бросилась к печке, чтобы достать уже немного подгорелое печенье.