И ещё одно немаловажное пусть и сугубо внешнее обстоятельство – климат. В начале лета, когда Аркадий приехал на новое место, он показался ему вполне сносным, однако уже к середине осени дело обернулось худо. Средняя полоса России не балует жителей хорошей погодой, к чему парень вполне привык и даже не задумывался о таких мелочах, скорее, радуясь монотонности зимней природы, скрывавшей ущербность действительности, ничем не прикрытой осенью, но здесь ему пришлось переменить своё мнение. Начать с того, что осени, собственно, не было, не было затяжных дождей, луж и слякоти, а сразу густыми хлопьями пошёл снег. Первая зима далась ему очень тяжело, труднее, чем все предыдущие с конца войны. В детстве Аркадий не осознавал, как плохо ему живётся, воспринимал свою жизнь как есть и не рефлексировал, не испытывал душевных страданий, только физические. Но выделить в его состояние какое-то одно особое затруднение, после устранения которого она бы прояснилась, нельзя, мешало всё в совокупности. Во-первых, исключительный холод, такой холод, которого он ещё никогда не испытывал, сопровождавшийся постоянным ветром, с ним не справлялось даже отопление общежития, где он пребывал в свободные от работы часы, приходилось постоянно ходить в верхней одежде, не переодеваясь ни для сна, ни для бодрствования. Во-вторых, Аркадий стал абсолютно осознанно чувствовать своё совершенное одиночество, не брошенность, а ненужность никому, кроме него самого, вина за это не лежала на ком-то другом, недосягаемом, поскольку он не видел ни одного человека вокруг, которого можно было бы заподозрить в пренебрежении собой. Наоборот, вырастая в высокого, привлекательного, доброго и работящего юношу, он притягивал к себе внимание всех, кого только можно, например, соседских матерей семейств, которые, будучи сами измученными работой, домом, детьми, частенько помогали ему готовить. Однако Аркадия не прельщало общество никого из окружающих. Почему, он сам толком не понимал, лишь ощущал на инстинктивном уровне. Так и страдал одиночеством; страдал, а не просто проводил в одиночестве время. И, в-третьих, одним из самых главных неудобств, мучивших молодого человека той зимой, которое, пожалуй, в большой степени связано с предыдущим, была необходимость самостоятельно о себе заботиться. В принципе, его этому научили ещё в детском доме, но в нём и далее в училище многие проблемы регламентировались или просто отсутствовали, а если вдруг что-то шло не так, можно на кого-то положиться, точнее, получить нужное указание. Теперь же он не знал, за что хвататься. Есть необходимо каждый день, так что с приготовлением пищи оказалось более или менее понятно, а вот стирка белья и уход за собой порой превращались в настоящую комедию. Толчком, как правило, служило чьё-нибудь замечание по поводу исходившего от него дурного запаха, волосах, отросших до плеч, неприятном пушке на лице, росшим клочьями то тут, то там, жёлтых зубах, засаленной одежде и прочее. Правда, надо отдать Аркадию должное, он боролся со своей неряшливостью как мог и в конце концов начал её побеждать. Эта последняя зима перед совершеннолетием преподала ему неоценимый урок. Те трудности, которые он испытывал, привели Аркадия к пониманию того, насколько непосредственна жизнь, непосредственна борьба за выживание, она есть то, что проходит здесь и сейчас, каждую минуту и секунду существования, есть именно такая и не какая другая и сама по себе другой не станет.