Читать онлайн "Расстрел «Белого дома». Черный Октябрь 1993 года" - Островский Александр Владимирович - RuLit

Может показаться, что между программами М. Д. Малея и А. Б. Чубайса не существовало принципиального различия.

Но это не так.

Если М. Д. Малей считал, что объектом приватизации в первую очередь должны стать нерентабельные и малоэффективные предприятия, А. Б. Чубайс предлагал начать с предприятий, которые отличались особой доходностью[76]. В первом случае это соответствовало интересам государства, во втором – интересам частных собственников.

К тому же Анатолий Борисович выступал за полную, обвальную приватизацию государственной собственности[77], или, как говорили тогда, за «приватизацию под нуль». Поэтому его первоначальная программа была рассчитана только на 1992 г.[78].

26 декабря 1991 г. предложения А. Б. Чубайса получили одобрение правительства[79], затем прошли через Президиум Верховного Совета и легли на стол президента[80]. 29 декабря 1991 г.[81] и 29 января 1992 г.[82] появились два указа под разными номерами, но с одним и тем же названием «Об ускорении приватизации государственных и муниципальных предприятий». Первый указ вводил в действие «Основные положения программы приватизации государственных и муниципальных предприятий на 1992 год», второй определял ее процедуру.

Осуществление «шоковой терапии» и начало приватизации привели к обострению отношений между президентом и парламентом, между Кремлем и «Белым домом»[83].

Начало противостояния

2 января 1992 г. началась так называемая «шоковая терапия».

В первые же дни потребительские цены поднялись в 3,5 раза, но не стабилизировались, как было обещано, а продолжали расти[84].

Между тем правительство сделало еще один шаг. «…Мы, – писал Е. Т. Гайдар, – временно отменили ограничения на импорт, установив нулевой импортный тариф»![85].

Это означает, что Россия настежь распахнула свои двери для иностранных товаров, то есть для товарной интервенции.

Подобную меру Е. Т. Гайдар объяснял стремлением «хоть как-то наполнить магазины»[86].

Но вот откровение одного из его «товарищей по партии» – Сергея Борисовича Станкевича. Подчеркивая, что переход к рыночной экономике предполагает «первоначальное накопление капитала», он ставил вопрос: «Каким образом это накопление капитала может происходить в нашей стране?». И давал на него следующий ответ: «Только одним способом – ввозом потребительских товаров в страну из-за рубежа» и «реализацией их здесь за рубли с учетом гигантского разрыва курса рубля и доллара»[87].

Таким образом, «товарная интервенция» рассматривалась «реформаторами» не столько как средство «наполнить магазины», сколько как один из важнейших источников «накопления капитала», после чего должна была последовать приватизация[88].

Яснее некуда.

1 января 1992 г. на страницах «Российской газеты» появилась статья Р. И. Хасбулатова под названием «Уже в 1992 году вы увидите перемены к лучшему»[89]. Не прошло и двух недель, как оптимизм спикера сменился пессимизмом. 13-го на заседании Верховного Совета он выступил с критикой «шоковой терапии»[90], а 15-го на страницах «Известий» заявил: «Уже можно предложить президенту сменить практически недееспособное правительство»[91].

В таких условиях аналитический центр «РФ – политика», одним из сотрудников которого был уже упоминавшийся А. Урманов[92], забил тревогу. 22 января из его стен вышла записка «Номенклатурное подполье берет под контроль администрацию президента. Реформы под угрозой срыва»[93]. 23 февраля появилась записка «Номенклатурный реванш за фасадом антиноменклатурной революции»[94].

Оба документа призывали очистить органы власти от откровенных и скрытых противников взятого правительством курса реформ.

Понимая, что следствием «шоковой терапии» будет рост оппозиционных настроений, Б. Н. Ельцин и его окружение стали задумываться о необходимости усиления президентской власти[95].

К этому времени уже велась работа над новой Конституцией[96]. Подготовленный проект, который обычно связывают с именем Олега Германовича Румянцева[97], предусматривал баланс сил между парламентом и президентом[98].