Игнатов аккуратно сложил бумаги на столе и протер полировку носовым платком.
Потом он медленно набрал по городскому телефону домашний номер и, стараясь говорить как можно более деловито и бесстрастно, произнес:
— Дорогая, это я. К ужину не жди. Дела. Да, возможно, и ночевать не приду. Не волнуйся. Целую.
Ему хотелось плакать. Но Игнатов был мужественный человек. Он знал — умирать надо уметь с достоинством. А то вот Берия, тот, говорят, обмочился, когда его поставили к стенке. Тьфу, противно.
Полчаса спустя, высоко подняв голову, Игнатов уже входил в тяжелые дубовые двери кабинета председателя КГБ.
Он был готов к тому, что в кабинете окажутся люди в форме и с суровыми лицами, которые сразу зайдут ему за спину, отрезая путь к отступлению, и до глубины души удивился, обнаружив в помещении одного лишь Семичастного, который к тому же гостеприимно поднялся ему навстречу.
— Спасибо, что нашли время для визита, — сказал Семичастный, усаживая обалдевшего гостя в кресло и опускаясь на кожаный, глянцево поблескивающий диванчик напротив. — Я бы и сам к вам приехал, да, знаете ли, разговор слишком серьезный. Мало ли что…
Даже в том взвинченном состоянии, в котором он находился теперь, Игнатов понял, что председатель КГБ имеет в виду возможное наличие в его собственном, игнатовском кабинете прослушивающей аппаратуры. Он через силу кивнул.
— Может, чайку? — поинтересовался Семичастный.
— Благодарю, не стоит.
— Тогда — к делу. — Председатель КГБ откинулся на спинку диванчика и полуприкрыл глаза. Вид у него был такой, словно вот сейчас, в эту минуту Семичастный собирается преспокойно всхрапнуть часок-другой, ничуть не стесняясь присутствием собеседника. Игнатов, впрочем, знал, что именно этот вид принимал председатель КГБ, когда собирался сообщить нечто государственной важности.
— Помните ли вы беседу, состоявшуюся прошлым летом в Пицунде? — спросил Семичастный.
Стены закачались и поплыли перед глазами Игнатова.
— П-простите, я не совсем понимаю… — жалким голосом пробормотал он.
Семичастный усмехнулся:
— Полноте, Николай Григорьевич! Нам ли с вами пристало ваньку валять! Вы имели конфиденциальный разговор с первым секретарем Центрального Комитета компартии Украины товарищем Подгорным или нет?
— И-имел, — безропотно подтвердил Игнатов, впрочем несколько приободренный тем, что председатель КГБ назвал Подгорного «товарищем».
— Так вот, решающий момент приближается.
Семичастный со значением поглядел на Игнатова. Тот предпринимал лихорадочные усилия, чтобы ничем не выдать своего ликования. Его не собираются арестовывать. Более того, выяснялось, что главный чекист страны тоже в стане заговорщиков. Игнатов был счастлив. Он будет ночевать дома, в кругу домочадцев, в своей кровати!
— Замечательно, — выдавил наконец Председатель Президиума Верховного Совета РСФСР, понимая, что молчание затягивается.
Семичастный тонко улыбнулся:
— Вам предстоит предпринять некоторые шаги, чтобы, так сказать, подтолкнуть дело к развязке.
— Что вы имеете в виду?
— Найдите возможность, чтобы попасть под благовидным предлогом на прием к САМОМУ. — Семичастный выразительно поднял глаза кверху. — Причем это надо сделать как можно скорее.
— Понимаю, — сказал Игнатов.
— У него на подписи лежат важные документы. Но он не торопится с подписанием. А надо, чтобы поторопился.
— Что за документы?
— Постановление ЦК и Совмина о повышении цен на мясные и молочные продукты.
Председатель Президиума Верховного Совета РСФСР обалдело уставился на Семичастного.
— Да-да, — кивнул тот, — не удивляйтесь. Вы должны повлиять на… сами знаете, на кого, чтобы он поскорее поставил на постановлении свою подпись. Так надо.
— Но при чем тут я? Вряд ли Никита Сергеевич станет меня слушать.
Председатель КГБ покачал головой. Меньше всего ему хотелось в эту минуту что-то объяснять и растолковывать. Разумеется, само по себе мнение Игнатова погоды не делало, однако важна была массовость.
— Так надо, — устало повторил он, но в усталости явственно звучали нотки, пресекающие саму возможность возражения. — Найдите неопровержимые аргументы. Убедите его. Сошлитесь на здравый смысл, в конце концов. Документ должен быть подписан в кратчайшие сроки. Надеюсь, вы отдаете себе отчет, ЧТО поставлено на карту!
О, как раз в этом Игнатов отдавал себе отчет, будьте уверены. У него и сейчас тряслись поджилки, когда неизвестное было позади и вызов на ковер к председателю КГБ вылился не в арест, а в доверительную беседу двух сообщников.