Во время всей этой суеты в уголке сидел насупленный худощавый субъект, уже седой, в возрасте, неприлично интеллигентского вида, в круглых «очках-велосипедах», и взирал на всех осуждающе. Он был из вечно недовольных революционеров. Воевал и с царизмом, и с УНР, и с гетманом, теперь воюет с большевиками. Чудом остался жив. Готов воевать и со мной, со временем, если я взлечу высоко. Но пока мы союзники. И по нашей договоренности в самый сладкий момент дележа денег он ввернул свое веское слово:
– Господа, вам не совестно?!
Собравшиеся посмотрели на него с недоумением. Похоже, этот гнусный тип решил выдернуть их из такого приятного состояния благосостояния и спустить с небес на землю. Мол, праздник помни, да будни знай.
– Пьем! Делим награбленные деньги! – вдруг неожиданно громогласным, уверенным голосом зарокотал «интеллигент».
– Экспроприированные, – поправил я.
– Один черт ворованные! И забыли, кто мы, зачем мы? А сейчас гибнут от чекистских пуль наши братья!
– Это ты про Коновода? – хрумкнув огурцом, скептически посмотрел на «интеллигента» здоровяк, похожий на обросшего шерстью низколобого древнего человека, какими их рисовали в школьных учебниках. – Сам себе виноват. Ибо неча без общества в печку лезть. Когда некому холодной водички подлить, так и спечешься.
Суть проста. Два дня назад прискакал гонец со Златопольского района, что на юго-западе Украины, где вспыхнуло народное восстание. Началось с попыток селян вернуть из колхоза коров. Сельские власти им это сделать не позволили. Тогда бабы подняли крик и визг. К ним присоединились мужики с вилами. Понесся ласкающий ухо селянина клич: «Бей Советы!» Вот и забили всей ватагой насмерть председателя сельсовета и уполномоченного по зернозаготовкам. Народ в селе был ушлый и боевитый, поэтому поднятое по тревоге ОГПУ наткнулось на вырытые траншеи и стройный ружейный залп. Потом подошли войска, с которыми биться – гиблое дело, и в окрестные леса, с вилами и ружьями, убежало несколько сот мужиков. Так бы они и маялись неприкаянно между березками и елями, пытаясь понять, что на них нашло и чем все это грозит, но тут появился Коновод.
Личность эта примечательная и известная в узких и широких кругах. Тоже «захисник Украины». Прям как я, скрывающийся по норам и подтачивающий фундамент новой власти, только пожиже. Не числилось за ним стольких громких дел. Но сейчас, пользуясь оказией, он решил засиять на небосклоне яркой звездой. Привел своих людей и возглавил восстание.
Это была одна из причин экстренного «заседания общества», о которой за горилкой и салом все как-то забыли. А гонец спокойно сидел в углу и не спешил лезть поперек батьки в пекло. Зато вопрос поднял «интеллигент».
В помещении возник ропот, перерастающий в гвалт. Большинство собравшихся вполне устраивали и выпивка, и деньги, и разговоры о Свободной Украине. Однако воевать особо не хотелось никому. Но тут нарисовалась наиболее активная группа во главе с «интеллигентом», которая заразительно звала к топору.
– Как будем друг другу в глаза смотреть?! – пророкотал «интеллигент».
– А на хрена мне твои глаза? – хмыкнул «древний человек» и хрустнул очередным огурцом.
Но постепенно одержимость активистов сделала свое дело, и стал побеждать решительный настрой. Горилка била в буйные головы.
– Помочь надо! – завели хором беглые кулаки.
– Не сдюжим, – возражали городские. – Коновод себе все одно шею свернет.
– Ну и пускай. Мы вовремя уйдем. Зато обид народных побольше будет. А обиды что хворост: оглянуться не успеешь, как костерок запалится. Так и сгорит эта бесова власть! – крикнул кулак.
– Любо, – громогласно проревел тучный казак.
– Любо, любо, – скривившись, крякнул «дикий человек».
Потом крики. Нестройное «ура».
И неожиданно повисло молчание. Все уставились вопросительно на меня. Мол, руководи, зря, что ли, мы твою горилку пьем и деньги с тебя берем? Тем более в военных делах вроде как специалист.
Я нехотя кивнул:
– Дело опасное. Кровавое… Но делать надо!
– Надо!
– Все как один!
– Только не я вас подбил на лихое дело, – осторожно произнес я. – Так что в случае чего и спросом не грозите.
– Любо! – шарахнул стаканом о стол казак, так что самогон расплескался мутной жижей.
Ну, любо так любо. План действий я продумал заранее и начал излагать его. Многие тут же трезвели. У других физиономии становились кислые. Но назад сдать уже никто не смел. Бунт так бунт – бессмысленный и беспощадный…