Шумно, несуетливо поднялись и потянулись к выходу. Один Корнеев остался сидеть. Да еще Христич. Полковник молчал и смотрел куда-то в сторону. И только когда все вышли и дверь кабинета закрылась, он сухо и требовательно сказал:
– Ну?
– Все эти методы поиска – чепуха, – произнес Корнеев. – Ничего это не даст – ни обращение к телевизионщикам, ни поиски врачей, которые спасли Базылеву жизнь.
– Почему? – все так же сухо осведомился полковник.
– Почти наверняка выяснится, что телевизионщики получили заранее отснятую кассету и потому ничем не смогут помочь. Всю страну не проверишь.
– Молодец, – похвалил Христич. – Мыслишь грамотно.
В его голосе угадывалась с трудом сдерживаемая ярость. Корнеев сделал вид, что этого не уловил.
– На Базылева надо выходить через его ближайшее окружение, – сказал он. – Компаньоны по «Росэкспорту», родители, любовница – вот, пожалуй, и все. Не распыляться, а искать целенаправленно.
Христич поднял голову. В его взгляде не было ни мягкости, ни участия.
– Я учту твое мнение, Вадим, – сказал он негромким, неприятным голосом. – А пока иди.
Корнеев не понял, что происходит, но о том, что ничего хорошего от жизни ему теперь ждать не следует, – догадался.
– Удостоверение сдай, – все тем же нехорошим голосом сказал полковник.
– У меня есть просьба, товарищ полковник.
– Слушаю.
– Позвольте мне найти этого Базылева. Я плохо сделал свою работу, я и должен все исправить.
– Другие исправят, – сухо ответил Христич.
Это было жестоко. Но, наверное, справедливо. Корнеевское удостоверение полковник резким жестом смахнул в ящик стола и отвернулся. Возникла пауза, за которой должно было произойти – что?
– За успешное проведение каждой доверенной нам операции я отвечаю головой, – внезапно сказал Христич, все так же глядя в сторону. – Но срыв любой из них страшит меня не потому, что я могу поплатиться карьерой. Другое каждый раз меня подстегивает – я помню о том, что если мы допустим промашку и негодяй не получит по заслугам, то он еще много бед наделает. Он и дальше продолжит творить зло, и остановить его будет уже труднее или даже вовсе невозможно – он станет осторожнее, и попробуй до него добраться. – Христич обернулся наконец к Корнееву. – Базылева будет трудно найти. Но еще сложнее его уничтожить. Он еще много злых дел совершит. Вот что плохо.
Корнеев сказал, темнея лицом:
– Я до него доберусь. Только дайте мне такую возможность.
Христич молчал. Пауза получалась невыносимо длинной.
– Ищи, – наконец сказал полковник. – Землю носом рой, но найди.
Но удостоверения так и не вернул. Это означало, что официально Корнеев от участия в операции отстранен. И все, что он сделает, будет его, Корнеева, личным делом. Христичу нужен конечный результат. Труп нужен полковнику.
– Я найду его, – пообещал Корнеев, чувствуя облегчение от того, что его все-таки оставили в игре. – Я исправлю свою ошибку.
Человек не всегда способен верно оценить, где именно он допустил оплошность. Корнеев связывал свои неприятности с неудавшимся покушением, после которого Базылев остался жив. Он не знал, что настоящие его беды начались только в эту минуту – когда он добился разрешения на участие в поисках Базылева.
Глава 15
Корнеева не лишили доступа к материалам оперативного характера, и он, изучив все собранное к этому дню, еще больше укрепился в мысли, что не ошибся: искать следовало среди ближайшего базылевского окружения. Заместители Базылева были плотно прикрыты охраной, родители, кажется, ничего не знали о случившемся, оставалась любовница. Не самый простой вариант, но и не самый безнадежный. Здесь нужен был подход. Корнеев убил полдня на то, чтобы подогнать себя под соответствующий образ. Он не был красавцем и не отличался баскетбольным ростом, поэтому и речи не было о том, чтобы выехать на одних природных данных. Если не плейбой и не роскошный работник освещенных софитами подиумов – тогда кто? Бизнесмен? А почему бы и нет? Добротная одежда, швейцарские часы и золотой перстень. Случайная встреча, нечаянное знакомство.
Еще два дня у Корнеева ушло на то, чтобы эта случайная встреча все-таки состоялась. Базылевская подружка жила почти затворницей, а если и выходила, то обстановка не позволяла исполнить задуманное.
Только на третий день, в супермаркете, Корнеев пошел на контакт. Его подопечная как раз проходила мимо, толкая перед собой тележку с покупками, а Корнеев стоял у стеллажа, с сомнением рассматривая яркую упаковку куриного бульона.
– Э-э, извините, – протянул он, и женщина остановилась.