— Я чувствую себя ужасно из-за нашей ссоры. Я хочу забыть этот инцидент. Сможем ли мы? Ты же знаешь, как сильно я тебя люблю, так ведь? Что мне делать? Я не знаю. Напиши, пожалуйста, мне и расскажи о своих чувствах, напиши, что тоже меня любишь. Сделай меня самым счастливым человеком на свете.
Я ужасно по тебе скучаю, дорогая.
И тогда она поняла, что он не понимает намеков.
Итак, она встречалась с ним пару месяцев. У его родителей было огромное состояние! Какая нормальная девушка не попробовала бы встречаться с таким парнем! Может быть, им стоило пожить какое-то время вместе? — подумала она. — Заполучить часть его наследства и обеспечить себе жизнь? Ведь браки могут быть короткими. Очень короткими…
Она попробовала его, так сказать, проверила воду.
И решила, что купаться не стоит.
К ее превеликому раздражению, Говард был патологическим тупицей. Он не танцевал, не ходил в кино, этот засранец даже ни разу не пригласил её ни на одну из студенческих вечеринок. Всё время был занят чтением о грёбаных грибах! Естественно, Клара интересовалась ботаникой, как-никак это был самый легкий курс в колледже, но она не была одержима всем этим дерьмом. Говард целыми сутками корпел над ботаническими журналами, как большинство парней — над порно-журналами. И ещё одна вещь ее безумно бесила в Говорде — у него не было ни рвения, ни желания удовлетворить её сексуальные потребности.
А у такой девушки, как Клара, было много таких потребностей. Но, естественно, она заполнила это недоразумение с другими парнями, наплевав на бедного Говарда.
Её это совершенно не беспокоило.
Он уделял ей слишком много ненужного внимания. Цветы и детские проявления нежности были не для такой девушки, как она.
Так что, они немного поссорились из-за этого. Во всяком случае, Говард так это назвал. Она бросила его за ужином, а потом неделю не отвечала на его звонки, надеясь, что он поймёт, что она хотела ему этим сказать.
К тому же Говард был не только скучным, но и к тому же совершенно тупым. Он заявился в ее общагу сначала заинтересованный и обеспокоенный, думая, что с ней что-то не так.
— Что, черт возьми, тут происходит? — потребовал он ответа.
Она прибиралась в комнате, изображая какую-то нервную энергию в сочетании с несчастным выражением лица и, ну, может быть, немного кокаина. Двойной удар. Это почти всегда срабатывало.
Она взяла чулок, немного потрепала его в руках — хотя и не настолько, чтобы запустить эту чертову штуку — и со вздохом повернулась к нему.
— О, Говард, — сказала она, вздохнув. — Я не знаю, чего хочу.
— Спустя шесть месяцев? Ты не знаешь?
— Неужели прошло столько времени?
— Да!
— Просто то, что мне нравится, ты, кажется, ненавидишь…
— Что ненавижу? Мне всё нравится, что и тебе!
— Господи, Говард, тебе нравится ужинать вместе, гулять, сидеть у костра, играть в шахматы. Но, знаешь ли, мне нравятся помимо этого ещё и вечеринки, клубы, черт, мне пиздец как нравится ходить на танцы!
— Танцы!
Она не любила, когда на неё кричали. И поэтому она закричала в ответ:
— Да, блядь, танцы! А ты ни разу меня не водил на них! Ты не танцуешь, не ходишь в кино, если в нем нет субтитров и двадцать старых французов не сидят и пьют в нем вино. Ты, блядь, хоть знаешь, кто такой Арнольд Шварценеггер, черт возьми?
Естественно, дело было не только в танцах. Говард Моли был патологической занудой. Он носил брюки из полиэстера, фланелевую рубашку на пуговицах с карманом на груди, полным ручек, ходячее пугало, одним словом. Кроме того, у него были длинные волнистые волосы, которые Клара ненавидела у мужчин. И ко всему он ещё и трахался, как марионетка на ниточках.
Говард не понял её.
— Ты хочешь порвать со мной из-за танцев? Разве любовь не важнее танцев?
— Говард, я никогда не говорила, что люблю тебя.
— Говорила!
Клара вспомнила:
— Это совсем не то, я была… пьяна.
— Пьяная, отлично, просто замечательно!
Он топал, взад-вперёд расхаживая по своей комнате, размахивая тощими руками, как ощипанный цыпленок, пересчитывающий список своих обид.
— Ты общаешься со мной, ты занимаешься со мной сексом, ты говоришь, что выйдешь за меня замуж, ты говоришь, что любишь меня…
— О, Говард, я не говорила тебе этого.
— А теперь ты вдруг не знаешь, чего хочешь, и говоришь, что лучше пойдёшь на танцы, чем останешься со мной. Замечательно. Это очень по-взрослому. С такими принципами ты далеко пойдёшь по жизни.
К черту все это, — подумала она. — С меня хватит!