— Засёк.
— Чуть лучше, но нужно ещё внимательней, — а вот и бегущая по тропинке крыса…
— Засёк.
— Дальше, — в двери мальчишеской спальни появилась тонкая девичья рука…
— Засёк.
— Не расслабляйся, — пронизывающий холод и голоса…
— Засёк.
— А теперь постарайся поставить максимально мягкое «Протего», чтобы вытолкать меня.
Гарри представил, что ему в лоб летит шарик от пинг-понга и аккуратно отбил его щитом.
— Спасибо, что не покалечил, — с облегчением выдохнула готовая огрести Дафна. — Ты мой образ в своей голове видел?
— Нет.
— Значит, я не наследила. Не мастер, всё-таки. А у тебя неплохие перспективы. В принципе, если Снейп не поменяет методики, можешь его знатно приложить. По спальням?
— Нет. Сегодня он ляжет с нами, — отрезала Гермиона. — Боюсь, ночью его посетит некое сновидение. Надо быть рядом.
*
— Ты ужасно ворочался, хотя обычно просыпаешься в том же положении, в котором уснул, — заметила Гермиона.
— И пинался, чего обычно не бывает, — подтвердила Дафна.
Дело в том, что после ритуала в начале каникул и недельного моратория, девчата ночевали в своих комнатах. Муж приходил к ним или не приходил произвольным образом. О том, что пришел к другой, знали обе — световые зайчики на потолках всех помещений дома выдавали знаки внимания, оказываемые хоть Грейнджер, хоть Гринграсс.
— Мне и снилось, что ворочаюсь, и что пинаюсь. Но было тесно.
Гермиона призадумалась, а потом отправилась к телефону звонить родителям. Вернулась повеселевшая:
— У мамы в животе братик иногда ворочается и пинается. Я уж испугалась, не он ли так…. Но в эту ночь всё было спокойно.
— Гермиона Джин Поттер! — тоном Снежной Королевы произнесла Дафна. — Если ты полагаешь, что твоя матушка единственная беременная женщина в Великобритании, то я — Харрисон Форд. Однако мне нравится ход твоих мыслей.
— Э-э-э…. Вы думаете, что дух Тома Риддла вселился в младенца? — сообразил Гарри.
— В младенца — вряд ли, — высказалась Гермиона. — Скорее, в эмбрион. Который всё это время рос в материнской утробе и скоро родится. «Том Риддл Ревелио», — махнула она волшебной палочкой. — Не определяется. Или ещё не родился, или имя другое.
— Рабочая версия, — привлекла к себе внимание Гринграсс. — Дамблдор не может найти Риддла, но его артефакты, или метка на руке Снейпа, указывают на рост активности. Он ищет дополнительную информацию, для чего направил зельевара, чтобы активизировать связь нашего мужа с Риддлом через шрам. Полученные данные будут считаны на следующем уроке легиллименции.
— Обожаю умниц, — Поттер удлинил руки и привлёк обеих жён к себе.
— Пожалуйста, только не покалечь Ужаса Подземелий, и не угробь его совсем, — попросила Гермиона.
— Ты «Петрификус» без палочки можешь? — уточнила Дафна.
— А от меня и не требуется без палочки, — ухмыльнулся Гарри. — Закричу «Протего», а пошлю «Петрификус». Невербально же, просто со звукомаскировкой. Я сдуру этот прием отрабатывал на третьем курсе. Повторю перед уроком легиллименции.
— Почему сдуру?
— Потому что занимает слишком много времени. В схватке это неудобно. Но в качестве одиночного подлого удара годится.
— Пусть, лучше, слизней блюёт, — поправила Гермиона. — В твоём исполнении это выведет его из строя не меньше, чем на сутки. И отрицательное подкрепление очень сильное.
— Зато «Петрификус» не снимается без отмены. Если Снейп не колдует без палочки.
— Девочки, не спорьте. Можно и «Обливейтом» приложить.
— Нет, это бесчеловечно, — в один голос закричали Гермиона и Дафна.
— А можно ли повторить вчерашний урок? — спросил Гарри.
— Не только можно, но и нужно. До возвращения в школу успеем провести два сеанса. Успех, как ты понял, зависит от твоей чуткости.
*
Однажды утром во время завтрака в Большом Зале Дафна заметила, что походка Снейпа, идущего к преподавательскому столу, изменилась. Она осталась лёгкой, но из скользящей сделалась танцующей. Нет, зельевар не приплясывал, но его словно чуточку подбрасывало, причём неритмично. Взгляд блуждал по залу, а столовые приборы так и мелькали в руках. Изредка Ужас Подземелий поводил плечами, что создавало впечатление, будто внутри играет сила, искрящаяся и вскипающая так, что переплёскивается через край.
«Вчера вечером он давал Гарри урок окклюменции, — вспомнила Гринграсс. — Остаётся сообразить, чем Поттер его приложил? И долго ли оно продержится?»
После первого урока распространился слух, что преподавателя Зельеварения отправили в Мунго. Действительно, странности в поведении, хотя и не бросались резко в глаза, но при общении или во время урока обязательно были бы замечены. Оставалось набраться терпения и ждать пятницы, в то время как счастливица Гермиона наверняка всё уже знает.
— Сам не понял, почему, но я наколдовал «Авис» — не стал интриговать Гарри, как только Дафна появилась дома и задала измучивший её вопрос. — Едва почувствовал обход картинки с Амбридж и кентаврами — сразу выпустил птичек.
— Ведь при проникновении одного сознания в другое, происходит что-то вроде диффузии, — «объяснила» Гермиона. — Гарри был донором, а Снейп — акцептором. Вот он и акцептировал возникший образ. Тут же последовал разрыв связи, но роение цветных колибри осталось в качестве постоянного компонента перед внутренним взором. То есть, они не материальны, но всё время мельтешат. Конечно, в Мунго нашего профессора вылечат, но лазить в чужие головы он долго не захочет.
— Получается, до информации, получаемой через шрам, Дамблдор не доберётся — сам он избегает меня с начала учебного года, а Снейпа послать не сможет, — поспешил покинуть научную зону Поттер. — Однако самим нам эта информация нужна. Сможешь растревожить мой шрам? — повернулся он к Дафне. — Требуется возобновить его восприимчивость.
— Но как?
— По методу Ужаса Подземелий — подергав за гадкие воспоминания.
— А голова?
— Да пускай болит. Для своих же целей, а не для доброго дедушки.
— Ладно. Но не забудь — ты обещал выталкивать меня не больно, — напомнила Дафна.
— Лучше, я тебе скажу, и ты уйдёшь сама.
— Хорошо. Легиллименс.
*
Гарри проснулся среди ночи в гриффиндорской спальне от охватившего его отчаяния. Немедленно призвав пергамент и Прыткопишущее Перо, принялся вспоминать то, что почувствовал во сне. На этот раз впечатления были чёткими, хотя, и не вполне понятными: Стеснение, нарастающее толчками и отпускающее временами, появление света и смутных теней, громкие звуки — голоса людей, но слова звучат неразборчиво, неожиданная боль в заднице и его собственный отчаянный крик. Последние впечатления и разбудили, заставив подскочить на кровати.
Шрам пылает — больно. В голове тоже больно, а старый, заметный издалека след на лбу одновременно и горит, и покалывает.
Версия Гермионы оказалась правильной — он родился. То есть дух Тома Риддла, потеряв тело-носитель на кладбище Литтл-Хэнглтона, поспешил вселиться в человеческий эмбрион до того, как в будущем ребёнке образовалась собственная душа. И терпеливо провел там около девяти месяцев, необходимых матери для вынашивания плода.
Интересно — мальчик или девочка?
Взяв заполненный торопливыми строчками пергамент, Гарри принялся редактировать — мыслит-то он образами, а вот для внятного изложения, которое поймут другие, требуются связные фразы, использующие определённые понятия. Эх, знала бы Трелони, насколько пунктуально этот безалаберный Поттер ведёт дневник сновидений! Который не показывает никому, кроме двух умнейших женщин этой эпохи. И это с осени четвёртого курса, с тех пор, как Гермиона поставила перед ним эту задачу и принялась назойливо контролировать исполнение.
Взгляд на жестяной будильник — так поздно, что уже рано. Гермиона вот-вот выйдет в гостиную, где уткнётся в утреннюю книгу для лёгкого чтения, поджидая их с Роном на завтрак. Умылся, оделся и вышел из спальни: