ПЕРВОЕ ВПЕЧАТЛЕНИЕ ОТ ЗЕМЛИ
Когда путешественник проходит по плодоносным равнинам, где тихие воды в своем постоянном течении питают богатую растительность, где покой земли с многочисленным населением, с цветущими селениями, богатыми городами, величественными зданиями, если и нарушался, то лишь опустошениями войны или волей облеченных властью людей,— ему не приходит в голову, чтобы у природы могли быть свои внутренние войны и чтобы поверхность земного шара подвергалась переворотам и катастрофам. Но направление его мыслей меняется, лишь только он начинает раскапывать эту землю, ныне такую мирную, или когда он подымается на холмы, окаймляющие равнину; новые представления как бы развертываются вместе с его кругозором; а когда он достигает более высокой горной цепи, подножие которой прикрывают эти холмы, или когда, следуя руслу потоков.
ПЕРВЫЕ ДОКАЗАТЕЛЬСТВА ПЕРЕВОРОТОВ
Самые низкие, самые ровные участки земли, даже когда мы разрываем их на большую глубину, обнаруживают нам лишь горизонтальные слои более или менее различного состава, содержащие почти все бесчисленные произведения моря. Такие же слои, подобные же продукты моря образуют и холмы до значительной высоты. Иногда раковины столь многочисленны, что они одни составляют всю массу почвы; они подымаются на высоту, превышающую уровень всех морей, на высоту, на какую никакое море не может быть поднято ныне действующими силами; они не только заключены в подвижных песках, но часто самые твердые породы инкрустируют (обволакивают) их и пронизываются ими во всех направлениях. Все части света, оба полушария, все континенты, все скольконибудь значительные острова представляют то же явление. Теперь уже не то время, когда невежество могло утверждать, что эти остатки организованных тел являются просто игрой природы, продуктами, зачатыми в сердце земли ее творческими силами; усилия, возобновляемые иными метафизиками, по всей вероятности, не смогут вернуть доверия этим старым воззрениям. Тщательное сравнение формы, этих остатков, их тканей, часто даже химического состава не обнаруживает ни малейшего различия между ископаемыми раковинами и теми, которых ныне питает море. Их сохранность не менее совершенна; большей частью незаметно ни разрушения, ни изломов, ничего, что обнаруживало бы бурный перенос; самые мелкие кз них сохранили самые нежные свои части, нежнейшие гребни, тончайшие острия. Итак, они не только жили в море, они были отложены морем; море оставило их там, где мы их находим; это море находилось в этих местах, оно находилось здесь достаточно долго и в достаточно спокойном состоянии, чтобы образовать такие правильные, такие мощные, такие обширные и подчас такие твердые отложения, заполненные остатками водных животных. Значит, морской бассейн испытал по крайней мере одно изменение либо в своем протяжении, либо в своем положении. Вот что следует уже из первых раскопок и из самого поверхностного наблюдения.
Следы переворотов становятся более внушительными, когда мы поднимаемся немного выше, когда мы. приближаемся к подошве больших горных цепей. Здесь тоже есть раковинные пласты, они даже мощнее, крепче; раковины в них также многочисленны, так же хорошо сохранились, но это уже не те виды; слои, содержащие их, уже более не лежат всюду горизонтально: они подымаются наклонно, иногда почти вертикально. Если на равнинах и на плоских холмах для того, чтобы распознать последовательность слоев, нужно было глубоко копать, здесь они видны сбоку, вдоль по долинам, образованным их разрывами; огромные кучи их осколков образуют у подножий обрывов округлые насыпи, увеличивающиеся в высоту после каждого снеготаяния и каждого ливня.
И эти приподнятые пласты, образующие гребни вторичных гор, не наложены на горизонтальные пласты холмов, служащих предгорьем; наоборот, они углубляются под них. Эти холмы упираются в их склоны. Если пробурить горизонтальные слои вблизи гор с наклонными слоями, то на глубине окажутся косые слои; иногда, когда косые слои поднимаются не очень высоко, их вершины даже увенчаны горизонтальными слоями. Значит, косые слои древнее горизонтальных, и так как невозможно допустить, по крайней мере в большинстве случаев, чтобы они образовывались не в горизонтальном положении, то, очевидно, они были приподняты и были приподняты ранее того, как другие налегли на них*.
* Идея, отстаиваемая некоторыми геологами, что известные елои образовались в том же наклонном положении, в каком они и теперь находятся, предполагая правильность ее для некоторых слоев, какие выкристаллизовались, как говорит г. Гринеф, наподобие осадков, инкрустирующих всю внутреннюю поверхность сосуда, в котором кипятят гипсовые воды, не может быть применена к слоям, содержащим раковины или окатанные валуны, которые не могли ожидать в подвешенном состоянии образования цемента, долженствующего их прикрепить.
Один проницательный геолог доказал, что есть возможность определить относительные эпохи каждого из этих поднятий косых слоев, основываясь на свойствах и древности горизонтальных слоев, на них налегающих**.
** См. превосходное сочинение г. Elie de Beaumont в „Annales des Sciences naturelles" за сентябрь 1829 и следующие выпуски.
Таким образом, море до того, как оно образовало горизонтальные слои, образовывало другие, которые какие-то силы раздробили, приподняли, опрокинули на тысячу ладов; а так как многие из наклонных слоев, образованных морем в более древнее время, поднимаются выше, чем горизонтальные слои, по времени следующие за ними и их окружающие, то значит, те силы, которые придали им наклонное положение, также и выдвинули их над уровнем моря и образовали из них острова или по крайней мере подводные скалы, неровности,—оттого ли, что они были подняты с одного края, или потому, что оседание другого конца вызвало понижение вод; второй результат не менее ясен, не менее доказателен, чем первый, для всякого, кто даст себе труд исследовать те памятники, на которых он основывается.
ДОКАЗАТЕЛЬСТВА, ЧТО ЭТИ ПЕРЕВОРОТЫ БЫЛИ МНОГОЧИСЛЕННЫ
Однако этим нарушением древних слоев и отступанием моря после образования новых слоев отнюдь не ограничиваются перевороты и изменения, которым обязано современное состояние земли.
Если более тщательно сравнить различные слои и заключающиеся в них произведения жизни, то легко можно заметить, что древнее море не откладывало постоянно одни и те же горные породы и остатки животных тех же видов и что каждое из его отложений не распространялось на все пространство, которое покрывало море. Здесь установились последовательные вариации, из которых только первые были приблизительно всеобщи, а другие были значительно менее общи. Чем древнее слои, тем однообразнее на большом пространстве каждый из них; чем они новее, тем они более ограничены, тем чаще они меняются на небольших пространствах. Значит, перемещение слоев сопровождалось изменениями природы влаги и веществ, в ней растворенных, и когда некоторые слои при выступлении из вод разделили поверхность моря островами, выступающими горными цепями, то во многих отдельных морских бассейнах могли произойти различные изменения.
Понятно, что вследствие таких различий в природе водной стихии животные, ею питаемые, не могли быть одинаковыми. Их виды, даже их роды менялись вместе со слоями, и, хотя случаются возвраты тех же видов на небольших расстояниях, однако можно сказать, что вообще раковины древних слоев имеют только им свойственные формы, что они постепенно исчезают и уже не появляются в более поздних слоях, а тем более в современных морях, где никогда не находят видов, им подобных, где не существует даже многих из их родов; наоборот, раковины поздних слоев похожи в родовом отношении на живущих в наших морях, а в последних и самых рыхлых слоях и в некоторых новейших и ограниченных отложениях существуют некоторые виды, которых самый испытанный глаз не сможет отличить от тех, которых питают соседние прибрежья.