Итак, в животной природе имели место последовательные вариации, которые вызывались изменениями влаги, в которой жили животные, или по крайней мере отвечали этим изменениям, и эти вариации привели постепенно классы водных животных к их теперешнему состоянию, и, наконец, когда море в последний раз покинуло наш материк, то его обитатели уже немногим отличались от тех, которых оно питает ныне.
Мы говорим: в последний раз потому, что если еще более тщательно рассмотреть эти остатки органических существ, то среди морских отложений, даже самых древних, удается открыть слои, наполненные растительными и животными произведениями суши и пресной воды; а среди самых поздних, т. е самых поверхностных, есть такие, в которых под грудами морских продуктов погребены наземные животные. Таким образом, не только различные катастрофы, перемещавшие эти слои, выдвинули постепенно из недр моря различные части наших континентов и уменьшили бассейн морей, но и сам этот бассейн перемещался во многих направлениях. Случалось много раз, что участки, покинутые морем, снова им покрывались, потому ли что они опускались или только воды надвинулись на них; что же касается той суши, которую море освободило в своем последнем отступлении и которую теперь населяет человек н наземные животные, то она осушалась по меньшей мере один, а может быть и много раз и питала тогда четвероногих, птиц, растения и всякого рода произведения земли; море, которое ее покинуло, стало быть, перед этим ею завладело. Таким образом, перемены в высоте вод выражались не только в отступлении более или менее постепенном, более или менее общем; нет, имели место последовательные вторжения и отступления, окончательным результатом которых было, однако, всеобщее понижение уровня.
ДОКАЗАТЕЛЬСТВА, ЧТО ЭТИ ПЕРЕВОРОТЫ БЫЛИ ВНЕЗАПНЫ
Важно, однако, также отметить, что эти повторные вторжения и отступления не все были медленны, не все происходили постепенно; наоборот, большая часть катастроф, их вызвавших, была внезапной, и это легко доказать, в особенности в отношении последней из них, которая двойным движением затопила, а затем осушила наши современные континенты или по крайней мере большую их часть. Она оставила в северных странах трупы крупных четвероногих, которых окутали льды и которые сохранились до наших дней вместе с кожей, шерстью, мясом. Если бы они не замерзли тотчас после того, как были убиты, гниение разложило бы их. С другой стороны, вечная мерзлота не распространялась раньше на те места, где они были захвачены ею, ибо они не могли бы жить при такой температуре. Стало быть, один и тот же процесс и погубил их, и оледенил страну, в которой они жили. Это событие произошло внезапно, моментально, без всякой постепенности, а то, что так ясно доказано в отношении этой последней катастрофы, не менее доказательно и для предшествовавших. Разрывы, поднятия, опрокидывания более древних слоев не оставляют сомнения в том, что только внезапные и бурные причины могли привести их в то состояние, в котором мы их видим теперь; даже сила движения, которую испытала масса вод, засвидетельствована грудами осколков и окатанных валунов, которые переслаиваются во многих местах с твердыми слоями. Итак, жизнь не раз потрясалась на нашей земле страшными событиями. Бесчисленные живые существа становились жертвой катастроф: одни, обитатели суши, были поглощаемы потопами, другие, населявшие недра вод, оказывались на суше вместе с внезапно приподнятым дном моря; сами их расы навеки исчезли, оставив на свете лишь немногие остатки, едва различаемые для натуралистов.
К таким заключениям необходимо приводит рассмотрение объектов, которые мы встречаем на каждом шагу, которые мы можем проверить каждую минуту почти во всех странах. Эти великие и грозные события ярко запечатлены повсюду для глаза, который умеет читать историю по ее памятникам.
Но что еще более поразительно и не менее достоверно, так это то, что жизнь не всегда существовала на земле и что наблюдателю нетрудно открыть тот пункт, с которого она начала откладывать свои продукты.
ДОКАЗАТЕЛЬСТВА, ЧТО БЫЛИ ПЕРЕВОРОТЫ, ПРЕДШЕСТВОВАВШИЕ ПОЯВЛЕНИЮ ЖИВЫХ СУЩЕСТВ
Поднимемся еще выше, приблизимся к кряжам гор, к крутым вершинам больших горных цепей: скоро остатки морских животных, бесчисленные раковины станут более редкими и совершенно исчезнут; мы подойдем к слоям иной природы, которые не содержат в себе следов живых существ. В то же время эти слои своей кристалличностью, всем своим строением покажут нам, что при своем образовании они находились в жидком состоянии; своим наклонным положением и крутизной они доказывают, что они были выведены из состояния покоя; тем, как они наклонно уходят под ракушечные слои,—что они были образованы раньше последних, и, наконец, высотой, на которую их торчащие и голые остроконечности вздымаются выше всех раковинных слоев,— что эти вершины уже вышли из воды, когда образовывались раковинные слои.
Таковы прославленные древнейшие или первозданные горы, перерезывающие наши материки в различных направлениях, подымающиеся выше облаков, разделяющие бассейны рек, содержащие в своих вечных снегах запасы, питающие источники, образующие как бы скелет или великий костяк земли.
С большого расстояния в зубчатой изрезанности их гребней, в унизывающих их остроконечных вершинах глаз видит знаки бурного процесса, их приподнявшего: они сильно отличаются от закругленных гор, от холмов с длинными плоскими поверхностями, масса которых новейшего происхождения всегда находилась в том положении, в каком она была покойно отложена последним морем.
Эти знаки становятся все более очевидными по мере приближения.
Бока долин не представляют более нежных скатов, нет выступающих и входящих углов один против другого, которые как бы указывают на русла какихто древних потоков: здесь они расширяются и суживаются без всякого правила, их воды то собираются в озера, то стремятся потоками; иногда скалы, внезапно сближаясь, образуют поперечные плотины, с которых те же воды падают водопадами. Разорванные пласты, образуя в одну сторону острые вершины, в другую открывают большие наклонные поверхности; они не лежат на одной высоте: образуя в одну сторону верхний край крутизны, они в другую сторону углубляются в землю и не появляются более.
Однако великие натуралисты сумели разобраться во всем этом хаосе и показать, что здесь все же имеется известный порядок, и что эти огромные пласты, как они ни разбиты и ни опрокинуты, сохраняют все же почти одну и ту же последовательность во всех больших горных цепях. Гранит, говорят они, из которого сложены центральные кряжи большей части горных цепей, гранит, который возвышается над всем, в то же время и углубляется ниже всех других пород; это—самая древняя из всех пород, какие дано нам видеть на том месте, которое им уделила природа,—потому ли, что он обязан своим происхождением всеобщей жидкости, которая раньше все содержала в растворе, или потому, что он первый застыл вследствие охлаждения огромной расплавленной или даже находящейся в парообразном состоянии массы*.
Предположение г. маркиза де Лапласа, что вещества, из которых состоит земной шар, могли вначале находитьсл в эластическом состоянии, затем, постепенно охлаждаясь, itринять жидкую консистенцию и, наконец, отвердеть, хорошо подкрепляется новейшими опытами г. Митчерлиха, который составил и выкристаллизовал на огне горнов много видов минералов, входящих в состав первичных гор.