В-третьих, в Слове, ставшем плотью, чтобы снять с меня мою вину без вины и тем самым чтобы я смог актуально принять на себя бесконечную ответственность.
Три момента Евангельской онтологии:
акт творения Словом;
акт грехопадения, то есть моего несоответствия Слову;
акт вочеловечения Слова, искупления и спасения меня Словом.
Онтологически различается существующее и несуществующее. Существующее — что, несуществующее — ничто: ουκ ον; в нем нет никакой потенциальности, или возможности. Из этого ничто Бог сотворил мир. Если бы в нем была какая-либо потенциальность, или возможность, она ограничила бы всемогущество Божие. Тогда это уже не ничто, а первоначальная, не сотворенная, а от века существующая потенциальность, материя или хаос, а Бог не Вседержитель, Творец всего видимого и невидимого, но только демиург. Третьего между существующим, или что, и несуществующим, или ничто, нет. Если мы признаем третье между что и ничто, то или мы ограничим всемогущество Божье, или придем к гностицизму, к признанию эманации мира из Божества и в конце концов к пантеизму: в третьем к что и ничто исчезает граница между что и ничто, а тогда и граница между Богом и миром. Но на этом простом или однократном разделении на что и ничто я не могу остановиться. В противоречивом состоянии, в грехе я уже не могу назвать свое состояние ни жизнью, ни смертью, ни существующим, ни несуществующим: я не могу остановиться на одном из этих двух названий. Я не могу назвать свое состояние в грехе истинной жизнью. Но неистинная жизнь — не жизнь, а смерть. Но я не могу назвать свое состояние и смертью. Третьего же между что и ничто нет. Тогда я введу дважды двойное разделение всего, сотворенного Богом, на что и ничто. Два основания для этого разделения: первое — скорее порядка онтологического, второе — гносеологического. Я подчеркнул слово «скорее», так как гносеология заключена в онтологии, обоснована онтологически. Оба основания одновременно и онтологичны, и гносеологичны, но в одном сильнее онтологическая интенция, в другом — гносеологическая. В некотором приближении можно сказать, что онтология — ratio essendi гносеологического познания, а гносеология — ratio cognoscendi онтологического основания.
Если я существую во взгляде на меня Бога и таким, каким Он видит меня, то я не могу сказать о своем состоянии в грехе ни что, ни ничто. Непосредственная, наивная потенциальность, то есть еще не павшее творение, живет в Боге, поэтому не знает Бога, лишена актуальности. Греховная потенциальность, то есть человек, порвала с Богом, поэтому может видеть Бога. Но когда может — уже не может — греховная возможность, или потенциальность, — невозможность видеть Бога. В этой невозможности совершается невозможное — качественный скачок в актуальность, к которой греховная потенциальность призвана.
Если я существую в бесконечной ответственности, которую Бог возложил на меня, если я не могу ни принять, ни не принять ее, то в невозможности принять ее я не что, а ничто, в невозможности не принять ее я не ничто, а что. Таким образом, как греховная потенциальность, я ни что и ни ничто и одновременно и что и ничто. Это противоречивое совмещение и одновременно несовмещение что и ничто и есть мое состояние как греховной потенциальности. В наивной потенциальности что не отделено от что этого что. В греховной разделились, тогда недостаточно простого двойного деления на что и ничто. Тогда потенциальное, то есть греховное потенциальное, есть как могущее быть, но всегда только могущее быть, никогда не есть. Как никогда не существующее, оно и есть несуществующее, или ничто; как всегда могущее быть и существующее, как могущее быть, оно и есть существующее, или что. В дальнейшем, говоря о потенциальности, я имею в виду только греховную потенциальность, то есть человека.
Так как потенциальность одновременно и что и ничто, и также ни что, ни ничто, то как что и ничто я буду называть его само что, как ни что, ни ничто — само ничто. Из этих двух названий более общее или, вернее, первоначальное — само ничто. Потенциальное — потенциальное ничто: μη ον, в отличие от абсолютного, лишенного всякой потенциальности ничто — ουκ ον. Но нельзя говорить о двух ничто: ничто одно; но само ничто — потенциальное ничто, а не абсолютное ничто. И также само абсолютное ничто уже не абсолютное, а потенциальное. Вообще ничто, как названное и как подлежащее предложения, уже не абсолютное, а потенциальное: то же самое абсолютное ничто, как сказанное и названное и как подлежащее, — потенциальное ничто. Об абсолютном ничто нельзя даже сказать: ничто не есть. Как подлежащее, оно уже само ничто, потенциальное. Но можно сказать: ничто нет, есть что. Здесь что — подлежащее, а ничто скорее дополнение — то, чего нет.