Бог всемогущ, и потому он полностью воплотит свой замысел. Он мудр, и потому он воплотит его самым простым путем: ибо простота способов воплощения делает честь его мудрости. Для чего стал бы он усложнять свои произволения с целью, например, преобразовать монстров, которые, как таковые, то есть уродливые сами по себе, вовсе не вредят его замыслу, а, наоборот, по принципу противоположности, заставляют яснее проявляться красоту Вселенной?
Почему стали бы говорить — как это обычно и говорят, — что бог попустил существование монстров, если бы он создал их в соответствии с частным замыслом или если бы они не были следствием простоты его путей? Иначе говоря, если бы не нужно было относить эти недостатки за счет случайных поводов? Ведь лишь с их помощью бог может действовать просто, ибо именно благодаря им он может совершить с помощью единой воли то, что без них он мог бы выполнить лишь с помощью многочисленных произволений.
Правда, бог имел возможность, образуя свои пути, создать более совершенное творение; но ведь его творение заслуживало меньшего внимания, чем его мудрость, которая несомненно обязывала его не усложнять свои пути, если и без этого он мог создать достойное себя творение. Я не буду объяснять это дальше. Можно получить вполне ясное представление об этом по книгам отца Мальбранша.
По поводу третьего сомнения
Пространные рассуждения автора о единообразии действий бога ясно показывают, что он не понял, в чем это единообразие состоит. Если я не ошибаюсь, оносостоит в том, что бог, постоянно действуя одинаковым образом, постоянно производит действия, прямо или косвенно способствующие воплощению его замысла.
Различные столкновения детерминируют общую волю бога к тому, чтобы производить различные виды движений; а благодаря этим различным движениям, являющимся не чем иным, как действием одной и той же единой воли, мы постигаем бесконечное количество различных вещей. Воздействие это единообразно. У меня всегда есть определенные ощущения, соответствующие определенным движениям, происходящим в моем теле, и, согласно различным изъявлениям моей воли, бог постоянно передвигает с места на место мои жизненные духи таким способом, который соответствует желаемому мною движению. Этому воздействию, несомненно, свойственно единообразие. Можно ли назвать это единообразие простотой? Нет, но оно является следствием простоты [воздействия бога]. Простота эта заключается в том, что используется весьма мало средств для исполнения желаемого, единообразие же — в том, что действие всегда или почти всегда производится одинаковым способом: именно это в совершенстве представлено тем, что называют системой окказионализма.
По поводу четвертого сомнения
Четвертое сомнение автора заключается в следующей мысли: бог дает существование телам; значит, он мог также вложить в тела движущую силу. Однако следствие такого рода недостаточно обосновано. С потенцией дело обстоит иначе, чем с существованием. Давая телам существование, бог ничего не умаляет в своей славе; но, если бы он дал им истинную потенцию, он дал бы им возможность разделить его славу. Я бы хотел, чтобы он мог это сделать: однако, быть может, он этого и не сделал. Когда мы исследуем, что же это такое — движущая сила, мы не сталкиваемся ни с малейшим признаком, который свидетельствовал бы, что бог вложил ее в тела. Ведь эта движущая сила должна была бы быть либо модусом, либо субстанцией. Если бы это была субстанция, нужно было бы, чтобы одна и та же субстанция либо была поделена между бесконечным числом тел, либо чтобы в каждый данный момент создавалось бесконечное число субстанций подобного рода: то и другое одинаково нелепо. Если движущая сила — это модус, здесь содержится противоречие, заключающееся в том, что она передается от одного тела к другому: ведь модус — это всего только субстанция того или иного свойства. Таким образом, следует вернуться к сказанному выше, а именно к тому, что движущая сила есть не что иное, как воля творца, который в случае столкновения двух тел непременно сообщает им движение.
Кроме того, судить я могу только о том, что я вижу; выводы же я могу делать лишь относительно того, что я понимаю. Но ведь когда два тела сталкиваются между собою, я вижу только толчок. И потому я могу вынести суждение лишь о том, что эти два тела между собою столкнулись. Я постигаю необходимые связи лишь между божественными произволениями и их действиями. Поэтому я могу признать один только этот принцип, прекрасно устроенный и проверенный, состоящий в том, что одна лишь божья воля есть движущая сила тел; и естественно, что из всякого иного принципа можно с легкостью извлечь как раз весьма пагубные следствия.
Итак, автор должен иметь в виду, во-первых, что нет никакой необходимости, для утверждения системы окказионализма, знать, каким образом бог дарует своим творениям существование;
во-вторых, что бог не может иметь иной цели, кроме самого себя, и потому он не мог действовать иначе как во имя собственной славы;
в-третьих, что мудрость замысла заключается не в том, чтобы воплотить его полностью, а в том, чтобы довести его до совершенства наиболее простыми путями: что же касается полноты воплощения замысла, то это бывает результатом могущества;
в-четвертых, что у бога нет иного замысла, кроме построения вечного храма, и что при этом он пользуется особыми, исключительными путями лишь в тех случаях, когда обычные пути не способствуют воплощению его замысла или того, что он осознает себя обязаннымсделать. Ведь порядок, посредством которого он все соотносит с самим собою, — это закон, которому он нерушимо следует;
в-пятых, что единообразие воздействия бога — это единообразие разумения и мудрости: поэтому он не может не предвидеть все детерминации движения тел и произволений жизненных духов, а также действия всего этого: именно после такого предвидения он установил законы, которым так неуклонно следует, — те самые всеобщие законы, весьма хорошо постижимые, которые вносят в его воздействие максимальное единообразие;
в-шестых, что в природе тел не заключено обладание движущей силой, ибо эта последняя имеет своим истоком лишь божью волю; тела по своей природе могут быть движимы бесконечным числом способов, ибо движение какого-либо тела есть не что иное, как такое-то состояние данного тела. Таким образом, сообщая телам движение, бог не предъявляет им никаких сверхъестественных требований;
в-седьмых, что пример, который приводит автор — тело, посылающее свет путем его преломления или отражения, — разрушает всю его аргументацию, ибо упомянутое тело просто состоит из частей, расположенных таким образом, что расположение это детерминирует проекцию лучей в определенном направлении — так же точно, как толчок детерминирует волю бога;
наконец, в-восьмых, что всегда следует проверить смысл утверждений какого-либо автора, раньше чем делать ему возражения: в противном случае все рассуждение оппонента окажется бесполезным; и, поскольку в таком случае обычно приходится сражаться лишь с призраками, все, что при этом говорится, оказывается галиматьей. Маленькая книжка, на которую я отвечаю, являет тому отличный пример. Автор сам допустил, чтобы ему это сказали: он далеко не всегда сохранял скромный вид, который принял в начале своего сочинения. Если питаешь искреннее намерение что-либо познать, никогда не надо впадать в дидактический тон и еще менее следует подражать некоторым философам, не терпящим того, что философия приближает их к богу, и желающим под видом ложной почтительности скрыть отсутствие вкуса к тому, что должно быть единственным объектом наших усилий.