Форс достиг конца колонны разрушенных машин. Но продолжал идти по земле, пока не достиг верхней части подъёма и больше не мог видеть следов давно минувшей войны. Лишь после этого он отважился снова пойти по дороге Древних.
Глава 3
Темнокожий охотник
Примерно через полмили дорога исчезла в тени леса. При его виде у Форса стало легче на душе. Уроженцу гор эти открытые поля казались странными, и он чувствовал себя как дома в густых чащах деревьев, вроде той, что сейчас виднелась впереди.
Он попытался вспомнить обозначения на огромной карте, что висела на стене Звёздного Зала, карте, на которой после возвращения очередного странствующего исследователя добавлялась какая-нибудь крошечная отметка. Эта северная дорога пересекала тот клинообразный край территории степняков, который они без особых хлопот удерживали в своих руках. И степняки имели лошадей – бесполезных в горах (отчего горцы так никогда и не приручили их) – но без которых нельзя было обойтись в этих огромных землях. И будь у него сейчас лошадь…
Он оказался в прохладе леса – и словно бы вернулся в родные края. Как и Лура. Они шли дальше, почти бесшумно. И тут едва заметный ветерок донёс до них запах, заставивший их резко вскинуть головы… Дым горящего леса!
Форс мысленно обратился к Луре и уловил её согласие. Долго она стояла, замерев, пробуя воздух своими чувствительными ноздрями, а затем повернулась и бросилась промеж двух берёзок. Форс стал пробиваться вслед за ней. Ветерок исчез, но он чувствовал кое-что другое. Они приближались к какому-то водоёму… но не к текущей воде, иначе бы он услышал журчание.
Впереди в листве показался разрыв. Форс увидел, что Лура прижалась к каменной поверхности, почти такого же, как её шкура, кремового цвета, а затем поползла вперёд. И он, припав к земле, последовал её примеру. Ползя ужом рядом с кошкой, он обдирал колени и руки.
Вот так, на животе, они достигли выступа скалы, нависавшего над поверхностью озера, со всех сторон которого обступали леса. Не слишком далеко от них из озера струился ручеёк, и Форс заметил два острова, на ближайший из которых можно было пройти по цепочке выступавших из воды камней. На его берегу некто, сидя на корточках, занимался приготовлением пищи на костре.
Этот человек явно не был горцем. Его широкоплечее мускулистое бронзовое тело было обнажено по пояс и по меньшей мере в пять раз более тёмного оттенка, чем кожа у любого даже самого загорелого жителя Эйри. Волосы на его округлом черепе были чёрного цвета и слегка завивались. У него были резкие черты лица, большой рот, плоские скулы и огромные широко посаженные глаза. На нём была только юбка-кильт, удерживаемая широким поясом, с которого свисали украшенные витым орнаментом ножны. Сам же нож из голубой стали, почти достигавший в длину восемнадцати дюймов, мелькал в его руке, когда он энергичными движениями чистил только что пойманную рыбу.
Рядом с ним располагались воткнутые в землю три коротких копья, и на наконечник одного из них было наброшено одеяло из грубой красноватой шерсти. От костра, разложенного на плоском камне, вверх поднимался дым, но было совершенно непонятно, ради чего остановился на этом острове чужак: то ли чтобы приготовить пищу, то ли потому что успел уже разбить лагерь на ночь.
При этом рыбак напевал какую-то песню – тихую, монотонную мелодию, которая странным образом подействовала на Форса, заставив его вздрогнуть. Этот рыбак не был и степняком. И Форс уже не сомневался, что он не выслеживал Зверолюдей. Немногие горцы, пережившие встречи с ними, рисовали совсем другую картину – Зверолюди никогда не занимались рыболовством и у них не было таких умных и приятных лиц.
Этот темнокожий чужак был совсем иной породы. Форс опёрся подбородком на сложенные руки и попытался определить предков из всего того, что видел – это был его долг как исследователя.
Ну, а отсутствие у него одежды… означало, что он привык к более тёплому климату. Обнажённым можно было ходить здесь до наступления осени. Он вооружён копьями и – точно – луком с колчаном, полным стрел; они лежали на земле чуть дальше. Но этот лук был более коротким, чем тот, что был у Форса, и, похоже, сделан не из дерева, а из какого-то тёмного материала, отражавшего солнечный свет.
Наверное, он прибыл сюда из краёв, где его раса была могущественной и ничего не боялась: он не таясь разбил лагерь и напевал, готовя пищу, словно ему было наплевать, что он может привлечь чьё-то внимание. Хотя он-то находился на острове, оборонять который было легче, чем если бы нападение состоялось на берегу озера.