Форс во второй раз просвистел по-птичьи, после чего он обмотал повод вокруг небольшого деревца. Из долины донёсся ответ на его зов. По всей видимости, Лура преследовала табун. Дожидаясь кошки, Форс стоял и разговаривал со своим пленённым животным. Наконец он рискнул обтереть её бока пучками травы. И тут, почувствовав дрожь, охватившую кобылу, он повернулся.
Лура сидела на открытом месте, аккуратно обмотав хвост вокруг передних лап. Она зевнула, и её красный язычок высунулся. Кошка зажмурила глаза, словно её совсем не интересовала кобыла, с которой её спутнику по охоте вздумалось так глупо нежничать.
Кобыла дёрнулась назад, натянув всю верёвку, глаза её побелели от ужаса. Лура не обращала на это никакого внимания. Спустя некоторое время она поднялась и потянулась, затем направилась к кобыле. Та встала на дыбы и издала пронзительное ржание. Форс попытался заставить Луру отойти назад. Но огромная кошка стала кругами ходить вокруг пленницы, не спуская с неё глаз. Кобыла опустила передние ноги на землю и затрясла головой, стараясь не упускать из виду кошку. Это всё выглядело так, словно сейчас она была озадачена вопросом, почему ожидавшееся нападение со стороны кошки так и не происходит.
Возможно, они обменялись мысленными посланиями. Форс так никогда и не узнал этого. Но, закончив свой осмотр, Лура безразлично отвернулась от кобылы, а та перестала дрожать. Впрочем, прошло больше часа, прежде чем Форс сделал импровизированную уздечку из верёвки и седельную подушку из одеяла. Встав на кирпичи, ему удалось перебросить здоровую ногу через спину кобылы.
Степняки отлично обучили её, и двигалась она так ровно, что неуклюжий Форс, не имевший никакого опыта в верховой езде, смог удерживаться в седле. Он направил лошадь снова на дорогу, по которой они прибыли сюда, в эту долину, и они снова выехали на раскинувшиеся перед ними поля. Несмотря на ноющую рану, Форс ощущал волнение и был счастлив. Он удачно покинул Эйри, ограбив Звёздный Дом, вторгся в низины, провёл одну ночь в центре мёртвого города, пересёк реку только благодаря собственному умению, удача сопутствовала ему в его наблюдениях за озером и в последовавшей затем схватке с диким кабаном, встречи с которым избегали даже самые лучшие из горцев-охотников, и вот теперь он восседает на лошади, с оружием в руках, и перед ним лежит открытая дорога.
Неужели это всё сделал он – тот, кого Совет отбраковал, сочтя непригодным для Звезды? Его губы разошлись в ослепительной улыбке, слегка напоминающей оскал вышедшей на охоту Луры. Что ж, они увидят… увидят, что сын Лэнгдона, светловолосый мутант, ничем не уступает самым лучшим охотникам Эйри! Он докажет всем им!
Лура пристроилась позади, и кобыла сделала шаг в сторону, словно она всё ещё была не слишком довольна таким близким соседством огромной кошки. Очнувшись от грёз, Форс обратил внимание на окружающее.
Среди кустов были разбросаны кучки щебня, остовы старых строений. Совершенно неожиданно копыта лошади начали издавать звуки совершенно другого рода. Она выбирала себе дорогу по шпалам, на которых были установлены длинные прямые линии ржавых рельс. Форс потянул за узду. Впереди виднелись развалины строений, расположенных совсем рядом друг с другом; их становилось всё больше: городишко, может быть, даже небольшой город.
Что-то в этих развалинах было такое, отчего ему стало не по себе. Фермы, оказавшиеся сейчас во власти дикой растительности, вовсе не производили на него такого жуткого впечатления. Он снова испытывал странную слабость, поразившую его тело и дух, когда он шествовал мимо конвоя разбитых машин. И он вытер руку о жёсткую гриву кобылы, словно ему хотелось стереть с неё какое-то неприятное пятно. Однако он ни к чему не прикасался в этом месте! Тут были испарения зла, поднимавшиеся подобно туману даже сквозь пелену непрекращающейся измороси.
Туман… Да, здесь был самый настоящий туман, грязно-белыми спиралями окутывавший перемешанные кучи сгнившего дерева, обвалившегося кирпича и камня. Туман уплотнялся, став более густым, чем те, которые он видел в родных горах, и непонятно почему пугающим. Форс убрал руку от гривы лошади и погладил больную ногу. Последовавший за этим укол боли заставил его издать резкий крик. Что ж, решил Форс, этот туман положит конец его сегодняшнему путешествию. Теперь он нуждался в безопасном месте, где можно было разжечь костёр и ещё раз обработать свою рану. И ему хотелось забыть на ночь о дожде.
Ему не нравились эти развалины, но только там мог он найти то, в чём нуждался, и разумнее было углубиться в них. Впрочем, он заставил лошадь сбавить ход, и это оказалось правильным: вскоре перед ними среди шпал разверзся провал – чёрная зияющая дыра, с неровными зубьями сломанного бетона. Они объехали её, стараясь держаться подальше от осыпающегося края, насколько это позволяли развалины. Форс начинал сожалеть, что они покинули каменную хижину на ферме. Он уже не мог не обращать внимания на постоянную ноющую боль. Возможно, лучше было бы передохнуть там денёк-другой. Но если бы он поступил так, то сейчас бы не скакал на этой кобыле! Он тихо свистнул и увидел, как её уши навострились в ответ. Нет, каким бы мучениям ни подвергалось его тело, но эта лошадь стоила того!