Одного мгновения хватило, чтобы привязать один конец верёвки к дереву. Потом, держа другой в руке, Форс осторожно спустился через край ямы, тормозя локтями, когда скользнул вниз к грязным кольям. Чёрные мухи облепили его отвратительным облаком, и ему пришлось отмахиваться от них, когда он протянул руку к пленнику ямы. Пояс туго обхватывал его талию, и Форс привязал к нему верёвку.
Выбраться из ямы оказалось сложнее: её создатели старались как можно сильнее затруднить эту операцию. Но обвал на одном конце ямы давал кое-какую опору, и Форс, хотя и с трудом, но выбрался наверх. Было ясно, что тот, кто выкопал эту яму, уже давно не посещал её, и Форс оставил Луру сторожить.
Это была очень противная работа, но только таким образом мог он спасти жизнь попавшему в беду человеку. Он отвязал конец верёвки от дерева и намотал его на запястье. Без зова подошла Лура и схватила в зубы свисающий кончик верёвки. Они вместе рванули изо всех сил, в ответ раздался пронзительный вопль обезумевшего от боли человека. Но Форс продолжал тянуть за верёвку, как и Лура, с каждым шагом отступая всё дальше и дальше.
Вот из чёрного отверстия показалась откинутая голова и окровавленные плечи незнакомца. Когда он перевалился через край, Форс закрепил верёвку и поспешил назад, чтобы оттащить безвольное тело подальше от края дьявольской ловушки. Руки его стали скользкими от крови прежде, чем ему удалось высвободить потерявшего сознание человека. Но и нести его он не мог – не позволяла больная нога, вдобавок ко всему, незнакомец весил на сорок фунтов больше Форса: сейчас, когда он лежал на земле, освещённый лучами солнца, Форс узнал в нём темнокожего охотника с острова. Но его огромное тело было беспомощным, а лицо – зеленовато-белого оттенка под коричневой пигментацией. Хорошо хоть, что кровь не текла из раны – по крайней мере артерия не была задета. Форс должен был доставить незнакомца в музей, где он осмотрит эту ужасную рану.
В кустах раздался какой-то треск. Форс бросился к луку, лежавшему там, где он его выронил. Но это оказалась Лура, пригнавшая кобылу. Запах крови заставил кобылу закатить глаза и повернуть назад, но Форс не мог терпеть сейчас никаких глупостей, и Лура была того же мнения. Она подошла к лошади и несколько раз тихо зарычала. Лошадь замерла на месте, покрывшись потом, с побелевшими от страха глазами. Но она не встала на дыбы, когда Форсу каким-то образом удалось перекинуть своего пациента через её спину.
Когда они снова оказались в укрытии музея, он вздохнул облегчённо и уложил незнакомца на ковёр. Тот снова открыл карие глаза, и в этот раз в их тёмных глубинах зажёгся свет разума. Охотник оказался совсем молодым. Это стало ясно теперь, когда он выглядел таким беспомощным. Он ненамного был старше самого Форса – несмотря на свою огромную фигуру с широкими могучими плечами. Он лежал, со спокойной терпеливостью наблюдая, как Форс приготавливает мазь после разведения костра, но ничего не сказал, даже когда горец начал обрабатывать его рану грубыми хирургическими приёмами.
Кол рассёк кожу плеча, образовав глубокую борозду, но, как с облегчением понял Форс, не сломав костей. Если не начнётся заражение, то незнакомец выздоровеет.
То, как Форс обращался с этим раненым телом, наверное, доставляло незнакомцу мучительную боль, но он не издал ни звука, хотя, когда Форс наконец закончил, то увидел капельки крови, выступившие на нижней губе его пациента. Незнакомец здоровой рукой махнул в сторону сумки, висевшей на его поясе, и Форс расстегнул её. Порывшись в ней, незнакомец достал небольшой мешочек из белой ткани и сунул его в руку своего спасителя, показывая большим пальцем на кружку с водой, которой Форс пользовался во время своих хирургических действий. В мешочке оказался грубый коричневый порошок. Форс налил в кружку свежей воды, добавил в неё немного порошка и помешал всё, после чего поставил кружку на огонь. Его пациент кивнул и слабо улыбнулся. Затем он указательным пальцем ткнул себя в грудь и сказал:
– Арскейн.
– Форс, – назвал себя горец, после чего указал на кошку и добавил: – Лура.
Арскейн кивнул и произнёс какую-то фразу глубоким, почти раскатистым голосом, в котором звучали барабанные нотки. Некоторые из этих слов… да, верно, они напоминали его родную речь. Хотя акцент был другой – в нём звучало слияние определённых звуков. Горец в свою очередь произнёс:
– Я – Форс из клана Пумы с Дымящихся гор… – Он попытался жестами передать значение своих слов.
Однако Арскейн вздохнул. Его лицо осунулось от усталости, а глаза закрылись утомлённо. Было ясно, что он не способен был сейчас связно говорить. Форс опёрся подбородком на ладони и уставился на огонь. Похоже, планы придётся менять коренным образом. Он не может уйти и оставить Арскейна одного, когда он не способен защитить самого себя. И этот здоровяк, возможно, сможет путешествовать лишь через несколько дней. Нужно будет подумать обо всём этом.