Гонец вбежал в небольшой кабинет, где ждали известий князь и его воеводы. Под тревожными взглядами присутствующих он поклонился, не решаясь начать.
— Ну что?! — не выдержал Гордеев.
— На семнадцатом участке охотники обнаружили трупы воинов, ушедших охранять митрополита.
Гордеев взглянул на князя. Тот слегка кивнул.
— Иди воевода, — устало проговорил он, — осмотри там все сам. Да немедля сообщи.
Гордеев вышел за гонцом, застегивая на ходу кафтан. Коня он остановил, только когда увидел ратников из своей дружины, которые оцепили небольшое поле в стороне от дороги. Дмитрий соскочил с взмыленного коня и передал повод одному из ратников.
— Ничего не трогали, — сказал командир поискового отряда, которого звали Борислав, принимая коня, — тут ложбина, потому с дороги не видно.
— Следы имеются? — спросил Гордеев, осторожно вступая по снегу.
— Да какие тут следы? — пожал плечами Борислав, — все перетоптано. Такое впечатление, что они бились с призраками.
— Как так, — не понял воевода.
— Так кругом, только следы наших ратников и их коней. Чужих следов нет.
Дмитрий вошел в ложбину. На земле тут и там лежали припорошенные трупы русских ратников.
— Сколько их тут?
— Да почитай все полторы сотни.
Гордеев в удивлении остановился. С митрополитом ушли полторы сотни бывалых воинов, из которых полсотни бойцов были из его дружины. Таких просто так не возьмешь. С первого взгляда было видно, что ратники вели бой. Их тела были разбросаны по всей ложбине. Видимо они успели рассредоточиться для атаки. У каждого в руках был зажат обнаженный меч. То есть они видели врага и напали на него. Но нигде не было не видно ни тел неведомого противника, ни их тел. Дмитрий подошел к одному из тел. Ратник лежал ничком, вывернув голову вбок. В открытых остекленевших глазах застыло удивление. На горле виднелся узкий глубокий порез. Вокруг головы, покрывшись ледяной коркой, расползалась кровяная лужа. Видимо неизвестное оружие пробило воину вену. Гордеев прошел чуть дальше. Его внимание привлек выступающий из-под снега предмет. Дмитрий подошел ближе и, наклонившись, поднял его. В руках воевода держал стилет- узкий с граненым клинком нож. Это была разновидность кинжала, отличающаяся наличием прямой крестовины и очень длинного и тонкого клинка. И рукоять, и сам клинок имел черный цвет, с выбитыми на них латинскими символами. Нападавшие допустили одну оплошность, когда заметали следы, они пропустили важную улику. Но каким подготовленным должен был быть враг, который смог перебить дружину из полутора сотен опытных воинов, практически не оставив следов. Им противостоял грозный враг.
Раздавшийся невдалеке стон, оторвал Гордеева от размышлений. Он взглянул в ту сторону. Облокотившись на склон овражка Гордеев, увидел еще одного воина. Дмитрий сразу его узнал. Это был десятник его дружины Добран.
Воевода опустился на колени перед воином, положив его голову себе на колени. В теле десятника еще теплилась жизнь. Но было видно, что истекают последние мгновения. Кольчуга не защитила своего хозяина от узкого лезвия. Клинок пробил тело ратника в районе сердца, но прошло рядом, не задев его. От болевого шока и внутреннего кровотечения десятник потерял сознание, и его посчитали мертвым. Мороз практически довел дело до конца. Его лицо было бледным. Пальцы почернели от обморожения. Несчастный открыл запавшие карие глаза. Узнав Гордеева, он слабо улыбнулся.
— Прости, воевода, — прошептал он растрескавшимися губами, — не уберег я митрополита…
— Все будет хорошо, — сам не зная, почему, проговорил Дмитрий.
— Брось, воевода, — усмехнулся, Добран, — мы оба знаем, что мне конец. Так выслушай меня. — он замолчал на мгновение, но собрав оставшиеся силы, продолжил, — То были черные монахи латиняне. Их было всего десять. Но таких бойцов я еще не видел. Они перебили нас как не обученных новобранцев. Я достал только одного. Монахи унесли его тело с собой. И митрополит с ними. Он еще жив… — Добран с силой сжал руку Дмитрия- Найди его, воевода, и отомсти за нас…
Тело десятника изогнулось в судорогах. Он закашлялся кровью. Его тело обмякло. Стекленеющие глаза с мольбой взирали на Гордеева.
— Клянусь, что я найду митрополита и отомщу его похитителям за все, — пообещал Дмитрий, закрывая глаза друга.
Глава 8 Начало Европейского похода Батыя (битва на реке Серет)
Что может лучше для степного жителя, чем степь весной. Монгольский лагерь раскинулся на многие мили, в пойме небольшой реки не далеко от границ Валахии. После весеннего половодья, вода спала, образовав целый ряд озер- лиманов, окаймленных густым камышом. Между лиманами попав в благоприятные условия, тянулась к солнцу луговая трава, закрывающая в отдельных местах лошадь с всадником.