— А если я буду плохой девочкой и откажусь? Ты меня накажешь? — коварно поинтересовалась проститутка, ловко выуживая рукою его член.
Намикадзе пару секунд непонимающе на нее смотрел, а потом вдруг сообразил, куда и откуда ветер дует, неожиданно для себя рассмеялся и ответил:
— Обязательно накажу. — Он, хитро прищурившись, переглянулся с Джирайей и добавил: — Отшлепаю такую непослушную по попке!
— Тогда сделай это сейчас, — промурлыкала та и, оставив хозяйство парня временно в покое, развернулась, подставляя тому зад.
Развеселившийся Минато легонько, чисто символически, шлепнул ее пару раз ладонью и велел:
— А теперь давай, работай.
Развратница деловито принялась действовать. Она с легкостью заглотила его невеликий агрегат и вытворяла ртом такое, что у того едва не поехала крыша. Единственной ложкой дегтя в этом море сладости, пожалуй, была лишь странная для него мысль о том, не изменяет ли он сейчас, вытворяя подобное, своей красноволосой дикарке. Вроде и отношений у них никаких нет, вроде его не должно такое волновать. Он скоро станет директором борделя и королем шлюх! Последняя мысль и вовсе была для него нетипичной, но как оказалось, принадлежала не ему.
— Ты скоро станешь директором борделя и королем шлюх! — кричал Джирайя, когда парень находился в блаженной прострации перед оргазмом, доведенный до полной эйфории умелыми действиями профессионалки.
Пока Намикадзе приходил в себя, сенсей никуда не торопясь, вовсю наслаждался любовным процессом. Он уже несколько раз кончил и мог бы еще, благо опыт и выносливость позволяли, но надо было не забывать и о том, зачем они, собственно, здесь собрались. Видя, что парень слегка вышел из состояния нирваны, он просуфлировал, с явным удовольствием наблюдая, как его сотрудница старается, изводя ласками ученика:
— А теперь «пряник», то есть поощрение.
— Что мне сделать? — спросил Минато, переводя дух.
— Теперь твоя очередь доставить ей удовольствие, — пояснил Джирайя. — Можешь делать все, на что хватит фантазии. Например, попользовать ее вибратором или сделать приятное язычком.
— Мне кажется, наш юный герой-любовник уже выдохся, — иронично заметила гетера.
— Ну тогда, на худой конец, просто поцелуй девушку, — махнул рукой Жаб и принялся раздавать «пряники» своим девицам, показывая ловкость рук и всех прочих частей тела, пока те не завизжали от восторга. Минато остался впечатлен, ему даже сделалось завидно. Он вовсе не был уверен в том что хоть когда-нибудь достигнет таких высот.
— Я ведь была хорошей девочкой, — обратила вновь на себя его внимание шлюха, — ну так что, малыш, поцелуешь?
Намикадзе устало опустился рядом с ней и подался вперед, чтобы поцеловать. Женщина страстно обвила его руками и впилась, как голодный вампир, в его губы. Стоило Минато прикрыть глаза и на мгновение забыться, как перед внутренним взором всплыла Кушина, вспомнился тот поцелуй в лазарете. Он невольно тут же полностью отдался этой фантазии, представляя, что та сейчас с ним, и сладко застонал. Дальнейшее он помнил смутно. Он занимался любовью с падшей женщиной, представляя на ее месте свою Хабанеро. Такого он еще не испытывал. Мысли его путались в тумане сладострастия. Он больше всего хотел быть ее хозяином и рабом одновременно, он желал покорить ее и владеть ею безраздельно. И сейчас это все казалось возможным. Он сделает это, чего бы ему то ни стоило.
========== Часть 4 ==========
Кушина была не в духе. А чего еще следовало ожидать? Джирайя впихнул к ней Минато вперед себя, дабы не досталось первым ему, то есть для того, чтобы лучше наладить контакт.
— Я… это… — замялся парень. Но не успел он толком покраснеть, как вслед за ним ввалился Большой Жаб и обрадовал:
— Мы пришли заняться тобой. — Он смело наехал на Кушину своей мощной фигурой и всем своим обаянием: — Детка, я помогу тебе стать лучшей!
Пару мгновений Узумаки удивленно хлопала глазками, а потом пришла в себя и как заорет:
— Что?! Да пошел ты знаешь куда!?. А хозяину своему передай, что он редкостный… — Тут девица завернула такое оригинальное и вопиющее в своей нецензурности словцо, что даже работники борделя почувствовали себя немного не в своей тарелке.
— Ну не кипятись ты так, Помидорка. Подумай лучше о перспективах… — Джирайя, не успев договорить, понял, что ляпнул что-то не то: милое личико девушки налилось кровью, в глазах засверкал убийственный блеск, а далее она закричала так, что Большому Жабу показалось, что взорвалась звуковая граната:
— Не смей называть меня Помидоркой!
Далее обалдевший Минато наблюдал, как семпай каким-то чудом увернулся от меткого удара в глаз, железно обещавшему оставить ему смачный фингал, а пару секунд спустя после промаха Кушины, заломил ей руки за спину, плюхнулся с ней рядышком на кровать и начал терпеливо объяснять, как маленькой, что и как, бесполезно втолковывая, что та может неприятную ситуацию, в которой оказалась (между прочим, по собственной глупости), обратить себе на пользу да еще и неплохо подзаработать. Но разъяренная Кушина упорно не шла на контакт. Тогда Жаб сменил тактику. Он подхватил ее так же легко, как куклу, потащил в душ и хорошенько там остудил. Злая и мокрая, Узумаки скрежетала от ненависти зубами и думала только о том, как бы более изощренно его уничтожить.
— Давай так, — сказал Джирайя совершенно спокойно, — ты слушаешь мои советы и становишься лучшей, перестаешь навлекать на себя гнев директора и начинаешь хорошо зарабатывать. А там, глядишь, заведешь элитную клиентуру, вот тогда сможешь и «покапризничать». Я же обязуюсь тебя обучить не только основам, но и таким штучкам, что все обзавидуются! — он хитро подмигнул ей.
— Очень надо! Проваливай! — рявкнула та злобно в ответ.
— Даю тебе времени подумать до завтра, — закончил Жаб, не обращая на это внимая, забрал парня, и они удалились.
***
Назавтра Хабанеро не стала сговорчивее нисколько. Джирайя и Минато, который тащил реквизит, приперлись к ней за несколько часов до ее выхода на работу и начали подготовку. Сперва ей было велено надеть подходящий костюм, представлявший собой что-то вроде полупрозрачной туники, выгодно неприкрывающей грудь и попку. Когда та отказалась делать это добровольно, ее попытались одеть силой. Встретив яростное сопротивление, Джирайя кивнул младшему помощнику подать его вещи. Из сумки, принесенной с собою, Жаб выудил длинный тонкий хлыст и наручники. Распаленная злобой Кушина даже не заметила, как оказалась пристегнута к спинке кровати и завалена лицом вниз.
— Раз ты никак не хочешь по-хорошему, что ж, ничего не поделаешь, — он стянул с нее белье и посильнее замахнулся. В следующий момент Минато стало страшно, а Кушина завизжала, как резанная, когда предмет, просвистев воздухе, врезал ей по ягодицам.
— Что ты делаешь?! — крикнул Намикадзе, подбежал и попытался вырвать хлыст, вцепившись в руку Джирайи. — Ей же больно!
— Это для ее же блага, — отмахнулся Жаб, стряхивая с руки мешающего ученика. — Иногда здравый смысл приходится буквально вбивать. — Он повернулся к парню: — А еще для лучшего эффекта важно держать заданный темп, — сказав это, он снова замахнулся и, под пронзительные визги девушки, начал ритмично пороть, оставляя на белой попке красные полосы и не давая жертве опомниться.
Всыпав дюжину ударов, заверил, что на первый раз более, чем достаточно, затем погладил избитые ягодицы и кивнул Минато сделать то же самое. Стоило тому к ним прикоснуться, как Кушина измученно выдохнула. Она всхлипывала, но не оттого, что ей было больно, а от обиды и унижения. Какой позор: Великую и Ужасную Кровавую Хабанеро выпороли, как нашкодившего ребенка! Джирайя же в это время выжидательно смотрел на помощника, давая взглядом понять, что ему тоже неплохо бы проявить инициативу. Сообразительный парень, оторвавшись от филейных прелестей девицы, сочувственно погладил ту по голове и сказал:
— Пожалуйста, сделай как он скажет. Я не хочу, чтобы тебя снова лупили, — при этом он так на нее поглядел, что стоило Узумаки лишь мельком взглянуть в эти прекрасные голубые глаза, как та почувствовала себя практически полностью деморализованной. В этом взгляде было столько волнения из-за нее.