— Нет этого. Я видел, как ты защищал ее, как шел в ее тени. Ты заботишься о ней, и у тебя есть шанс сделать ее счастливой. Так что хватит ныть, действуй.
Каэлу не хотелось подталкивать Сайласа, но иначе не получалось. Полукот вечность полз по комнате, нервно теребя руки перед грудью. Он дошел до Гвен и застыл.
Она отвернулась от окна и окинула его взглядом.
— Что такое, кот? И почему ты… потеешь?
Сайлас долго молчал, и Каэл боялся, что он потеряет сознание. А потом он обхватил лицо Гвен и прижался ртом к ее губам.
Это был худший поцелуй из всех, что Каэл видел. Он не понравился бы ни одной женщине, если ее не звали Гвен.
После мгновения шока она схватила Сайласа за волосы и прижалась к нему так сильно, что Каэл думал, что кто-то из них сломается. Но нет. Прошло несколько секунд, а поцелуй все длился.
— Фу, будто лев терзает лань, — пробормотала Килэй, подойдя к нему.
— У него не было практики, — сказал Каэл, кривясь.
Она ухмыльнулась.
— Я не о Сайласе.
Он отчасти понимал ее.
Двери открылись, вошел Вечерокрыл, а за ним шаманы.
Насколько Каэл слышал, оборотни начали приходить в замок, когда Девин стал королем. Они приходили стаями поприветствовать его. Многие днями бродили по полям, не решаясь зайти в замок.
И Девин убрал внешние врата, чтобы они приходили и уходили, когда захотят.
Так не сделал бы ни один правитель. Крепость Кревана, остров Реджинальда, толстые стены Гилдерика — все замки отгоняли людей, были барьером между подданными и тронами. Но Девин был другим, и это было только началом.
Великаны прислали ему множество саженцев и семян в подарок на коронацию. Судя по словам торговцев в Коппердоке, Девин неделями садил их своими руками — заполнял дворы и поля вокруг замка зеленью. Некоторые торговцы были поражены, увидев нового короля на коленях на земле.
И хотя Каэл слышал это, он не верил, пока не увидел земли замка сам. И если Девин будет заботиться о людях почти так же, как о своем саде, королевство будет процветать.
После уговоров Девин смог привести шаманов на пир в честь коронации. Хотя они были одеты сильнее обычного, их ноги все равно были босыми.
Серочес скользнул по комнате взглядом, нашел Каэла и оскалил зубы в волчьем приветствии.
Шаманы стояли тихо, и Вечерокрыл раскинул руки и выпалил:
— Ужин готов!
— Нет, ужин подан, — прошипел громко Горацио за дверью.
— О. Ужин подан, и король хочет вас видеть!
— И поблагодари их.
— И благодарю!
— Ах! — Горацио вырвался из-за двери и отогнал Вечерокрыла в сторону. — Ужин подан, и Его величество ждет всех гостей. От имени шаманов и двора он благодарит вас за все дары. А теперь следуйте за мной.
Толпа вышла из комнаты, весело общаясь, желая увидеть Девина.
Их новый король первые месяцы правления летал над королевством и узнавал о нем все, что мог. Он побывал везде, проверил все деревни. Люди поначалу боялись его, и не только из-за огромных крыльев, но и из-за искаженного шипами и чешуей тела.
Но Девин завоевал их, если не добротой, то отсутствием интереса к жизням других. Каждый регион был сам по себе, им управляли так, как там выбрали сами.
Каэл видел, что Аргон был прав: Девин был защитником, а не королем. После такого короля королевству нужен был такой смотритель.
— И нам стоит идти, — тихо сказала Килэй.
Остались только они, даже Сайлас и Гвен разделились и пошли на ужин.
— Хорошо, — вздохнул Каэл. Он протянул руки. — Но моя очередь держать ее.
Килэй рассмеялась и отдала малышку. Риана посмотрела на него большими зелеными глазами, ее губы были розовыми на фоне бледной кожи. Она во всем была как мать, кроме одного.
Пылающие рыжие кудри начинали расти на ее голове. Ему нравилось, как они воевали с зелеными глазами: два разных ярких цвета. Но было в этом что-то странное.
Только дети, рожденные в Беспощадных горах, были с рыжими волосами. Они были их короной и проклятием. Он не слышал о рыжеволосых детях в других местах… но Риана родилась в Коппердоке.
Килэй настаивала, что дело в капле горной крови. Но Каэл знал правду. Он знал, как только у нее начали расти волосы, что это послание, насмешка. Это был укол другого мира, это был выбор жребия.
Риана была маленьким напоминанием, которое ему обещала Судьба — предупреждением, что она всегда могла бросить жребий на его любимых. Но, хотя это была угроза, чтобы он не лез в ее планы, Каэл не был против.
Он отдал бы куда больше, чем капля свободы, за Риану.
— Я знаю, что ты делаешь, шептун, — сказала Килэй, когда он повернул Риану к камину. Она встала за ним и обвила руками его пояс. Он ощущал ее улыбку у своего плеча. — Сколько ни смотри, это не изменится.