Он пытался стряхнуть пыль раньше, чем она засыплется за воротник, но ударился головой о низкий потолок.
— Можно было хоть предупредить! — завопил он, застонав, когда пыль посыпалась за его рубаху. — Это ведь пустяки… это не смешно!
— Смешно! Это всегда смешно.
Улыбка невольно давила на уголки его губ от звука ее смеха. И он отодвинул ее и полез в люк, собираясь решительно пройти по коридору, что ждал их дальше.
Но он поджал пальцы в сапогах.
Он стоял на вершине поместья, на ровной части крыши, где ветер ощущался сильнее обычного. Бухта тянулась внизу, чаша океана с тучами над ней. Выше него были только белые скалы вокруг деревни.
— Что думаешь? — крикнула Килэй сзади. Она выбралась из люка и стряхивала пыль с брони, а потом увидела его лицо. Она рассмеялась. — Еще не поздно, шептун. Ты еще можешь вернуться.
Каэл нахмурился, скрывая шок.
— Я никуда не пойду.
— Хорошо.
Килэй вытянула руки над головой, изгибаясь так, что он забыл о своих ногах…
— Каэл?
— Что?
— Тебе лучше отойти.
Он знал, что скрывать смысла нет: слепой увидел бы его румянец.
— Не нужно так отвлекать видом, если не хочешь взгляды людей.
— Твой взгляд меня устраивает. Даже нравится, — добавила она с улыбкой, что заставила его кожу пылать.
Он восхищенно смотрел, как Килэй превращалась. Ее конечности удлинились, шея изогнулась изящной аркой. Ее броня растянулась, и чешуя стала белой. Крылья развернулись от плеч. Он отошел, но ему пришлось пригнуться, чтобы крылья не смели его с крыши.
Дракон стоял там, где была Килэй пару мгновений назад. Ее чешуя была белоснежной, а глаза — зелеными. Ее когти шаркнули по крыше, и слышно было только это.
И тревожный стук сердца Каэла.
— Хорошо, — сказал он, когда она отклонила крыло. Он проследил за ее взглядом и понял намек забираться на ее плечи. Тепло под ее чешуей заставляло его пальцы покалывать, когда он прислонился к ее боку. Он робко поднял ногу. — Мне стоит…? Или так? Я не хочу… ой!
Он ухватился за шип, и она подтолкнула его. Каэл чуть не упал с его спины. Как только он сел, перед глазами появились смутные картинки. Он понял, что Килэй пыталась поговорить с ним, что-то показать.
Он сосредоточился, увидел другие руки на ее спине. Другие ноги надежно прижимались к ее бокам. Каэл повторил указания.
— Это ты делала с Сезераном? Когда отнесла его к горе…? Да, знаю, — сказал он, когда она показала, что будет, если он забудет о шипе сзади. — Я знаю, что раздавится. Не нужно показывать так… подробно.
Ее гулкий смех вызвал жар под ее чешуей, и Каэлу пришлось привстать, чтобы не сгореть.
Он в третий раз настоял, что готов, она подняла крылья. Каэл сжал ногами ее ребра, Килэй склонилась у края, и он увидел обрыв, ждущий их. Он крепче сжал шипы, ладони начали потеть. Он ослабил хватку, желудок сжался, крича, что он держится не крепко, и от этого пота на руках стало больше.
Ее низкое рычание прозвучало как вопрос.
— Давай уже, — простонал он.
С гулким смехом Килэй бросилась в пропасть.
Рев оглушал, они сорвались с крыши. Он прищурился из-за ветра. Они опустились наполовину, и Каэл понял, что желудок остался на крыши, а в нем была пустота, что подступала к горлу.
Килэй устремилась вниз, вода блестела, зовя ее. И когда Каэл подумал, что они врежутся в волны, крылья развернулись.
Он держался, а она несла их к облакам. Они покинули бухту, вырвались в белый тихий мир. Тут была неровная поверхность, похожая на снежные вершины гор…
— Куда мы? — сказал он, отгоняя те мысли.
Его сердце заболело, когда она показала ему чудовищные стены, темные башни. Он увидел толпу в позолоте, слышал гром шагов.
— Средины? — охнул он. — Ты не серьезно… Король тебя увидит!
«Разве не в том смысл?».
Он вздрогнул. Ее голос звучал в голове, словно она говорила на ухо.
— Стоило меня предупредить.
«Как мне предупредить, что я заговорю?».
Он не знал. Пока они соприкасались, целитель в нем позволял видеть то, что она хотела показать: мысли, воспоминания, даже слова. Хотя мысли Килэй всегда четко доходили до него, ему часто было сложно ответить.
Даже теперь его разум двигался в тысячу направлений. Там был гнев за случившееся в Коппердоке, смятение из-за неопределенности, и все это покрывали тучи тревоги, что мешали думать.
Когда он попытался показать ей свои мысли, она ответила недовольно:
«Ох, слишком быстро. Можешь говорить в слух? У меня так голова кружится».
— Почему рисковать в Срединах? Почему не напасть на один из его патрулей?