У стен крепости ждало еще больше ремесленников. Они подняли арку и похлопали его по спине, когда он проходил. За стеной был дворик. На камне под их ногами было несколько изображений.
Война с высоты птичьего полета. Каэл узнал дикарей, что бились с существами, похожими на драконов, но мохнатых и без крыльев. Винны: монстры, что жили на вершине горы и веками бились с дикарями. Он узнал холодные глаза самого большого винна, это явно был Бервин, их король.
Он был так очарован боем на камне, что чуть не врезался в мужчину у двери крепости.
— Что ты тут делаешь, Меченый?
Каэл узнал вредный голос раньше, чем посмотрел в сияющие глаза Сайласа. Полукот был в шкурах волков — две большие шкуры были на его плечах, вшиты в кожу его безрукавки. И хотя он был одет сильнее, чем когда-либо, ноги его все еще были босыми.
— Что ты забыл в моей деревне? — снова зарычал он.
— Я пришел к Гвен.
Темные волосы словно встали дыбом на миг, сияние в глазах стало яростным.
— Нет, ты не можешь ее увидеть.
— Почему это?
— Ты все ухудшишь, глупый человек, — он окинул его взглядом. — Ты всегда все делаешь хуже.
— Что ты…?
— Привет, кот.
Глаза Сайласа расширились при виде Килэй, идущей по двору. Он пробежал мимо Каэла, отчаянно размахивая руками.
— Нет, уходи, драконесса! Твое чешуйчатое лицо только разозлит ее.
— Бред. Она точно будет мне рада.
— Я-то знаю, что не будет, — прорычал он, скаля зубы. — Ты здесь ради беды. Я не дам тебе побеспокоить мою Тэн.
— Да? — Килэй присела, ладони стали когтями, она ухмыльнулась с вызовом. — Так почему не попытаться остановить меня?
К удивлению Каэла, Сайлас бросился на нее с ревом. Он прыгнул, разбежавшись, и изменился в воздухе. Его сильные конечности стали короче, мех появился на спине. Каэл даже вдохнуть не успел, а большой горный лев вырвался из безрукавки и прыгнул на Килэй.
Она откатилась от его когтей и ударила пятками под его грудь, он отлетел с ревом. Он рухнул на лапы и повернулся, чтобы снова напасть.
Но Килэй не напала на него, а бросилась к его одежде.
Сайлас застыл.
— Что у нас здесь? Великий Царь зверей переживает потерять людскую одежду? — дразнила она, и он зарычал, когда она подняла безрукавку.
Мышцы Сайласа напряглись, когти с угрозой царапали камень.
Килэй пожала плечами.
— Стоило думать об этом раньше, чем оставлять одежду, — она с улыбкой бросила одежду за стену. — Идем, — сказала она, подойдя и взяв Каэла за руку.
Сайлас заревел им в спины, но Килэй лишь рассмеялась.
— О, откройте ему стену, — прокричал Гриффит с улыбкой.
После слов Гриффита и поведения Сайласа Каэл встревожился. Гвен была самой адекватной из дикарок, но теперь он боялся, что стало хуже.
И он поежился, представив, какой она могла стать.
Когда они остановились к дверей тронного зала, сердце Каэла подступило к горлу.
— Что я там найду, Гриффит?
Рука мальчика замерла на засове. Он поднял голову со странным взглядом: твердым по краям, но беспомощным в глубине.
— Просто… попытайтесь понять, ладно? Она потеряла все, что знала.
— Мы поговорим с ней, — сказала Килэй, уже прожигая взглядом дверь. — Предоставь это нам.
Гриффит успокоился сильнее, чем ожидал Каэл. Он распахнул двери.
Каэл вошел первым, разглядывая комнату в поисках беды. Его легкие лишились воздуха, когда он увидел, что дубовые панели на стенах восстановили. На стенах больше не было книжных полок, их сменили крюки, и на них висело оружие дикарей из проклятия дракона.
Оно сияло в свете камина — мечи, копья и топоры. Пару месяцев назад почти все оружие было переплавлено на ошейники для зверей графа. Ремесленники потрудились, придав каждому гордый вид оружия их предков. Хотя они уже не воевали с виннами, дикари нашли место для своих древних мечей.
Комната им подходила, по мнению Каэла.
В камне над панелями были головы трофеев Гвен. Барсуки, лисы, волки и медведи скалились кольцом. Ремесленники сделали их пасти открытыми, словно они ревели.
И хотя оружие и звери были примечательными, Каэл застыл из-за пола.
Ремесленники, казалось, давно открыли глаз Райта на полу замка. Там было столько пыли и грязи, комната была так разрушена, что глаз не особо выделялся. Но ремесленники постарались, и он стал центральным украшением.
Линии были вычищены и выкрашены, создавая три пересекающихся треугольника сверху, еще три — снизу, и один черный в центре — зрачок глаза Райта.
Он был так сосредоточен на сияющем центре глаза, что почти не заметил широкий стол на небольшой платформе в дальнем конце комнаты, так что не заметил и женщину на стуле за столом, пока ее слова не долетели до него: