Только мы вышли за порог, как Нестор вдруг начал превращаться в волка. Одежда рвалась на нем. Кожа покрывалась густой светлой шерстью. Тело становилось большим и мускулистым. Нестор увеличился втрое. Лицо вытянулось, превратившись в волчью морду. На руках и ногах появились когти. Спина сильно сгорбилась. В конце превращения Нестор встал на четыре лапы. Это был тот самый волк из леса.
Я подошла к нему и дотронулась до морды. Волк лениво моргал глазами. Роберта запустила в густую шерсть руки и начала гладить его. Довольный волк прилег на землю. Роберта, по-детски смеясь, запрыгнула к нему на спину и обняла за шею. Повторять ее подвиг я не стала. Я стояла рядом и удивлялась его огромности.
— Почему вы мне раньше не сказали?
— Раньше ты была чужой. Ты могла рассказать о нашей тайне другим, враждебным людям и они убили бы нас. Но теперь мы точно знаем, ты сохранишь секрет.
Глава 7
В музее произошел скандал. Мирослав Мрак изъявил желание купить картину «Борьба проклятий». Вальтер был против. Он говорил, что музейные экспонаты принадлежат одновременно всем, и никто не может забрать себе что-нибудь в частную коллекцию. Мрак смеялся над ним и шутил над его характером. Когда же дошла очередь до меня, то я ответила, что не против продажи. Деньги мне были необходимы. Мне нужно было обустраивать дом. Построить хотя бы баню, чтобы не беспокоить Роберту по мыльному вопросу. К тому же Роберта начала говорить о свадьбе. Нестор пока отмалчивался, и при мне об их отношениях не бывало разговоров, но подготовить подарок мне хотелось.
Вальтер сдержанно злился. Умеренно спорил с Мраком и выказывал нам холодное отношение. Почему к нам обоим? Как только я ответила, что хотела бы продать картину, Вальтер причислил меня к предателям, и мы с Мраком оказались в одном лагере. Я не собиралась воевать против Вальтера, но Мрак одобрял мое решение, что я приняла его сторону. Он часто подмигивал и шептал, что Вальтер скоро сломается, нужно только нажать на него. Я не понимала этого павлина и его планов.
— Ты хочешь того же, что и я.
— Нет. Я всего лишь высказала свое мнение, и оно не совпало с мнением Вальтера. Он теперь со мной не разговаривает.
— Он на тебя долго злиться не будет.
— Знаете, я лучше останусь в сторонке и буду наблюдать за вами издалека.
— Да ладно, наши цели совпадают. Если не первая, то вторая точно.
— Какая вторая?
— Подразнить Вальтера.
Умел Вальтер выбирать друзей.
— Как ему не повезло с вами.
— Зато повезло с тобой.
— Повезло. Потому что мы с ним друзья и если вы будете надоедать мне, он послушает меня и вас выгонит.
— Я услышал то, что мне нужно. Если проблема так легко решается, просто попроси Вальтера. Я правильно понимаю, он все сделает ради тебя?
Мрак приблизился. Темные глаза блестели. Свет свечи трепетал, и злые тени опасно играли на его лице. Он задумал что-то нехорошее. От его взгляда становилось тревожно. Мрак был обжигательным. Хотелось сбежать от него. В архив, где прохладно, где я чувствовала себя в безопасности, где я скрылась бы от его коварного взгляда.
Вальтер сидел в чайной комнате и пил свой странный чай. Я села рядом с ним, положив ноги ему на колени.
— Мирослав часто посещает нас, — задумчиво произнес он.
Вальтер завернул мне штанину и осторожно прикасался к белым ямочкам от укуса капкана.
— Скоро он уедет и не будет нас больше беспокоить.
— Он тебе не нравится?
— Если он был подальше, больше бы нравился. Не стоит ему много уделять внимания, он этого не достоин.
— Он вон какой музей отстроил, а ты говоришь, он не достоин.
— Ты переоцениваешь его. Мирослав не достоин твоего внимания и тебе не следует им увлекаться.
— Что за кошка пробежала между вами?
— То не кошка, а разные убеждения. Но не будем больше о нем.
Вальтер передал мне опустошенную чашку, и я поставила ее на стол.
— Нога быстро зажила, это очень хорошо.
— Да, я даже хромать перестала.
— Твоя подруга так мило за тобой ухаживала. Я мог наблюдать за вами вечность.
— Вальтер. Ты будешь злиться на меня?
— Я никогда на тебя не злюсь.
— Я хочу кое о чем попросить.
— Это связано с Мирославом?
— Да.
— Тогда я имею право злиться.
— На меня?
— На него.
— На него, пожалуйста, злись, сколько хочешь. Речь идет обо мне. Я писала картину, когда чувствовала себя плохо. В ней показано то зло, что я испытала. Я выплеснула его на холст. Выпала возможность избавиться от картины, и я хочу этого.
— Но я не хочу. Пойми, ты больше никогда не сможешь нарисовать подобное. Это случилось единожды и может не повториться.