— Ты можешь заставить сделать все, что тебе вздумается?
— Нет, конечно. Я просил тебя любить, но ты только мучила моего фантома. Он умолял впустить, говорил, что умрет без любви. Ты даже жалости к нему не испытала. Так он, бедный, и замерз под окном.
— Мне казалось это сном. Я не могла воспринимать видения всерьез.
— Ты забавлялась, а я места себе не находил. Поджидал, когда уснешь, чтобы подослать влюбленного фантома. Но не смог он заставить тебя полюбить.
— Заставить? Это должно быть добровольно!
— Для меня «добровольно» ничего не значит. Я никогда не прилагал усилий для завоевания женщины. Им нравилось мое лицо, манеры, поэтому они принимали ухаживания. Когда женщина отказывала мне, я просто терял к ней интерес. Зачем мне бегать за глупышкой, когда на ее место метят десять новых. Чаще всего мое безразличие задевало женщин. Они не любили терять поклонников, потому возвращались, просили простить, и опять у нас начиналась любовная канитель. Так я понял, что им нравится подонки. С мужчинами тоже не трудно. Достаточно иметь обаяние. Я быстро заводил с ними дружбу. А их жены были влюблены в меня. Благодаря смазливой мордашке я добился всего. Какой талант: иметь лицо и уметь им пользоваться.
— Талант, который сгубил тебя.
— Сначала я испытал насыщение, потом скуку. В тридцать лет от хорошей жизни у меня началась хандра. Я не находил себе места, не знал, чем себя занять. Мне повстречалась одна девушка, она обещала спасти меня. И одарила проклятьем. Но ее проклятье я принял за дар. Новые силы, новая жизнь, другие ощущения. А потом началось тоже самое: скука и тоска. Ненависть к миру и к себе. Ничто меня не радовало. Я долго не знал, что мне делать с собой. Ирина помогла мне посмотреть на жизнь иначе, она научила заново жить, вымещая ненависть на волках. Сначала мы дрались ради удовольствия. Мы убивали просто так. Пока однажды не поняли, это не маленькая драка. Идет настоящая война, и все мы будем уничтожены. Здесь в тайге у волков есть штаб. Они что-то замышляют. И если ты как-то связана с ними… Лучше тебе сразу выложить правду.
— Моя жизнь началась с того, что я ехала в поезде. Может, и этого не было. Я очнулась по дороге в Долину. Шла вдоль леса и думала, что до деревни шестьдесят километров. С этого я начала жить.
— Почему же ты саму себя не спрашивала о прошлом?
— Не знаю. Мне нельзя задавать такие вопросы.
— Что значит нельзя?
Я пожала плечами.
— Когда я хочу задать такой вопрос, в памяти появляется непробиваемая стена. Я оказываюсь словно в тупике. Мне нельзя спрашивать и вспоминать. Живу тем, что есть.
Мы приехали к Истомине. Вместе поднялись по лестнице к дому и вдруг Мрак улыбнулся.
— Тельман пахнет… очень даже хорошо.
Я взяла его за руку.
— Ты же не съешь его?
— Как знать. Еще недавно он просил убить его.
Мы вошли и увидели его. Взъерошенный как воробей, бледный и худой. Тельман сидел за столом и жадно ел. Истомина поднесла ему тарелку с хлебом. Он кинулся на него и глотал, почти не жуя. Я села к ним. Мрак стоял сзади меня, положив руку мне на плечо.
— Как ты? — спросила я Тельмана.
— Как будто никогда не ел. Есть хочу, пить хочу. Спать хочу! Все чешется, колется, режется. Нос плохо дышит, вкус еды раздражает. Кожей все чувствую! То мерзну, то мне жарко. Господи, Мирослав, не смотри на меня так хищно! Я тебя боюсь.
— Я парнями не интересуюсь.
— Ненавижу быть человеком!
Тельман утратил холодность вампира и стал мягким и чувствительным. Голос тоже изменился. Стал истеричным и неровным. Тельман плохо контролировал ожившее тело.
— Попроси Мирослава укусить тебя, — предложила Истомина.
— Пусть он не подходит ко мне!
Поведение Тельмана забавляло Мрака. У вампира загорелись глаза. Мрак приблизился к нему.
— У меня есть осиновый кол, и я им воспользуюсь, — предупредил Тельман.
— Что-то ты не такой смелый, как бывал раньше.
— Черт, Грета, как я понимаю тебя. Жить с сумасшедшими вампирами! Только и думают, как укусить.
Тельман продолжал есть и с опаской поглядывать на Мрака. Мне стало его жалко. Тельман чувствовал угрозу, исходящую от вампира, хотя еще несколько дней назад был таким же охотником. Хищник оказался в теле жертвы. Это казалось смешным. Особенно когда жертва угрожала хищнику.
— Подожди немного. К этому быстро привыкаешь, — успокаивала я.
— Ты меня тоже пугаешь. Ты хоть думала, кто вбил тебе в голову весь этот бред? — раздраженно ответил Тельман.
— Тельман, помягче, — попросила Истомина.
— Да вы все с ума сошли! Черт знает, что творится, а ты пытаешься изображать спокойствие!