— Знаю. Это не первая истерика.
Я отвернулась от них.
— Грета, придется принять то, что есть.
— У меня ничего нет. Даже имени. Я никто.
— У тебя есть имя, Грета. Не мучай себя.
Становилось темнее, и я погружалась во мрак. Во снах приходили забытые воспоминания. Они тревожили меня. Норман тоже там был. Он метался по клетке, бубнил о свободе и продолжал мечтать. Сломанные кости и кровь на одежде не могли убедить его в обратном. Это всего лишь тело. Раны заживут, но победа останется.
— Я говорила. Хватит бороться. Норман. Прими боль.
Но я не могла до него достучаться.
— Птица, выращенная в неволе, не знает, что умеет летать.
Глупый вампир убеждал, что нельзя подчиняться тиранам.
— Мне есть за что бороться. Я не пощажу своей жизни ради спасения других.
— Хватит. Смирись… Не мучай себя.
Но это уже был не сон. Слова эти говорила не я, а Нестор.
— Серьезно, хватит мучиться. Вальтер вздыхает о прошлом, теперь ты. Но это прошлое, оно ушло. Пока ты думаешь о прошлом, не заметишь настоящего. Разве мало того, что ты приобрела? У тебя есть друзья, которые не подведут. Так совсем можно перестать жить. Поэтому вставай. Я принес тебе краски.
Я взяла лист и нарисовала дерево из парка. Но вышло что-то корявое и смешное. Я теперь знала, что ничего не умела, и бросила рисовать. Я знала буквы, но с трудом их писала. Рука почти не слушалась.
— Придется заново учиться, — сказал Нестор.
Я хотела заплакать, но он не разрешил.
Когда я смирилась с собой и училась жить заново, Нестор и Роберта стали по очереди выходить из дома. Но никогда не оставляли меня одну. Кроме них никто не приходил. Роберта позже осторожно сказала, что Вальтер не может войти в дом.
— Вместе с тобой, кажется, все сошли с ума.
Через три дня я опять начала улыбаться. Через пять смотрела из окна на солнце. Истомина интересовалась моим здоровьем и получила хороший ответ. Как будто жизнь налаживалась. Страх проходил, и я не боялась оставаться одна. Из дома я по-прежнему не выходила. Вальтер часто был поблизости. Увидев его на дворе, я беспокоилась. Не знаю, почему это происходило, но видеть его мне хотелось меньше всех.
Мы все приходили в норму. Нестор с Робертой вновь нежничали и прятались от меня в другой комнате. Был у меня в гостях Тельман. Он попросил прощения за свое поведение. Истерики и волнения у него прекратились. Тельман опять становился прежним. Следил за внешним видом, травил истории о себе, особенно в компании Нестора и Сильвестра, пил вино и немного флиртовал. Сильвестра, кстати, он не боялся. Но при себе держал колышки и сушеную омелу.
Ко мне приходили Чеслава и Леонор. Они были готовы к самому худшему. Заходили в дом с осторожностью и тихо спрашивали о моем самочувствии. Чеслава принесла с собой различные успокоительные, но я убедила ее, что не нуждаюсь в лекарствах.
— Можно сказать, ты выздоровела?
— С натяжкой, можно. Я так и не знаю, как относится к прошлому.
— От этого уже не убежишь.
— От себя не убежишь, — поправила я Чеславу.
Утром Роберта заменила Нестора. Она пришла с вязанием. Мы сели на диван. Я с книгой, она со своим занятием. Кот тоже присоединился к нам и наблюдал, как клубочек ниток бегал по полу. Но терпение у Роберты кончилось быстро. Вязать у нее выходило плохо. Она путалась в крючках и спицы постоянно выпадали.
— У меня руки кривые. Посмотри, в разные стороны гнутся. Ну, что я за мамаша, если не могу одеть своего ребенка!
— У тебя получится. Ты торопишься, поэтому пропускаешь петельки.
— Я лахудра и ничего не умею!
— Как у вас дела с… волчонком? — спросила я, чтобы отвлечь ее.
— Истомина дала слово, что ведьмы не будут проводить ритуал. Нестор предложил спросить у Вальтера, может ли он почувствовать запах ребенка. Наверно, еще рано пытаться что-то узнать… Вальтер ничего не почувствовал особого. Сказал, пахну как обычно.
Мы замолчали. Я уткнулась в книгу.
— Может, еще хочешь что-нибудь спросить?
— О чем?
— Например, о Мраке.
Я пожала плечами.
— Давненько он исчез и так не появился. Никто о нем не слышал.
Я пыталась читать, но о чем-то думала. Перед глазами скользили книжные буквы, и я не понимала их смысл.
— Ладно, не будем о нем, — закончила Роберта. Она продолжила возиться с вязанием. Ворчала и запутывалась еще больше.
Неожиданно в дом ворвался испуганный и бледный Нестор. Он чем-то так сильно был напуган, что кричал:
— Быстрее! К церкви! Там полная чертовщина творится!
Мы накинули верхнюю одежду и побежали за ним.